Слепой прыжок

Отто затушил сигарету, встал, взял свою чашку с остывшим уже напрочь чаем, улыбнулся:

— Пойду я к себе, Леон. Надо посмотреть, как там наши выжившие, на какой стадии процесс реанимации, да и спать потом. Устал я что-то за день, если честно.

— Давай, старик. До завтра!

Отто кивнул и вышел. Леон, оставшись один в столовой, подошел к торчащему из стены ножу марсианина, не без усилий вынул его. Вернулся на облюбованное место около автомата с напитками, достал из своего набора пару брусочков, кусок плотной ткани и принялся священнодействовать над ножом, выправляя наступившие для заточки последствия от вонзания в стену. Занятие это его почти поглотило, поскольку было привычным и приятным: еще в прошлой своей жизни, до межпланетного скитальства, Леон коллекционировал холодное оружие и мог возиться с ним часами. Собственно, он никогда и не планировал становиться форматировщиком, но так распорядилась судьба. Когда очередной раз его сограждане решили сменить президента насильно, у многих жизнь осложнилась. Так называемая «бескровная революция» абсолютно безжалостно прошлась по тем, кто имел неосторожность сотрудничать с прежней властью. Народонаселение Азербайджана разделилось на два лагеря, но полноценной гражданской войны не случилось. Однако, несмотря на это, многие, как и Леон, предпочли уехать подальше. Кто-то уезжал на другой конец Земли, а Аскеров решил не мелочиться. При свергнутом президенте он успел сделать достаточно головокружительную карьеру в полиции, но об этом предпочитал не распространяться. Да и, если честно, его втянула в себя жизнь форматировщика. К середине его первой экспедиции сомнений уже не осталось. Возможность возиться с железками для него всегда была в радость, но оставалась хобби очень долгое время. А разностороннее образование, которое он в юности получил под напором отца, сделало все остальное. Леон оказался на своем месте в группе предварительной колониальной подготовки. И вот сейчас, на неизученной планете, шлифуя нож, Аскеров был почти счастлив. Выведя нож в удовлетворительное состояние, он положил его на стол, на виду, и вышел из столовой, отправившись в свою комнату. Там его ждал справочник по силовым установкам звездолетов столетней давности.

Елене и Максу было не до разговоров о политике колониальных правительств. Бутылка шампанского пришлась к месту, ее вполне хватило для преодоления неловкости командира. Женщина сначала откровенно потешалась над Максом, но, когда с командира форматировщиков спала его скованность, вечер вполне перетек в лиричное русло. Если бы постороннему наблюдателю повезло увидеть картинку из каюты Елены Реньи, то скорее всего он бы позавидовал этим двоим. Разгоряченные и запыхавшиеся, когда они смогли оторваться друг от друга, то все равно еще достаточно долгое время не решались разомкнуть объятия, наслаждаясь касаниями, тел, запахом кожи, дробным стуком сердец, ощущением уже свершившегося и еще предстоящего…

— Макс… Когда тебе последний раз говорили, что ты именно тот, кто нужен?

— Веришь — нет, на собеседовании в Эствей. Это была именно та фраза, которую выдало мое нынешнее начальство после разговора со мной.

— Юморист. Ты же прекрасно понял, о чем я тебя спрашиваю. Когда у тебя последний раз была женщина?

— Ну, так сразу и не ответишь, я ж на часы не смотрел. Но, видимо, минут пять назад, вряд ли прошло больше.

— Ах ты, негодяй! Издеваешься над несчастной девушкой! А я тебе отомщу! Немедленно!

— Прошу прощения за занудство, как именно ты мне мстить собралась?

— Вот так! — И Елена, вскинувшись, оседлала любовника. — И вот так!

— А… О… О-о-о… Лен, я же… О, боже…

Им стало опять не до разговоров. Происходящее в каюте не касалось никого больше, и они с радостью восприняли изоляцию от остального мира, стремясь видеть, слышать и чувствовать только того, кто рядом…

Глава 3

Романтизм вреден для работы, поскольку романтичное отношение к вполне практичным вопросам приводит человека к неадекватной оценке стремлений и сил. Прежде всего, в рабочих вопросах важен профессионализм, а лирика хороша исключительно при танцах в клубе.

Приписывается И. В. Сталину

Утро началось в обычном рабочем режиме. Отто вышел из каюты, маясь головной болью, от которой не спас контрастный душ.