Слепой прыжок

Лемке подошел к проходчику, упершемуся передним отвалом в склон холма. Растительность под отвалом несколько пострадала, и обнажилась стальная суть препятствия. Отто подошел к разрыву растительности и для достоверности ткнул стволом в сталь. Раздался глухой металлический звук, целиком подтвердивший наблюдения командира, — под растениями была абсолютно несрываемая силами проходчиков стена.

Леон снял с пояса анализатор, подошел к Отто, бесцеремонно его отодвинул и ткнул щупом в нутро холма. Прибор в его руках сначала загудел, потом запищал и начал нахально перемигиваться сам с собой какими-то светодиодами на внешней панели. А еще через несколько секунд прибор показал на дисплее результат. Аскеров прочитал его, помотал головой, словно пытаясь согнать наваждение, а потом зачитал вслух:

— Состав: железо, титан, кремний, полимеры, палладий. Соотношения зачитывать не буду, ладно? Вывод: композитная броня, применяемая на верфях Европейского Союза для обшивки крейсеров и эсминцев. Вот так.

Настала очередь Заславского и Лемке мотать головами. Впрочем, из оцепенения Макс вышел довольно быстро. Он сильным рывком стащил квадрик с дороги, при помощи дистанционного пульта отогнал проходчиков и залез в Дурня. Танк фыркнул гидравликой и развернулся.

— Отто, Леон, отойдите от объекта, — раздался голос командира через наружный транслятор.

Лемке и Аскеров резво отскочили в сторону. На передней кромке брони у Дурня открылся орудийный порт, и наружу высунулся огнемет, похожий на тот, что применялся на дорожном строительстве, только в несколько раз мощнее. Следующие три минуты наполнили воздух запахом паленой растительности, ревом огнемета и матом Леона, которого слегка задело волной жара. Макс целенаправленно жег листву и побеги, стволы и ветки, короче говоря — все разнообразие растительного мира, представленное на «холме». Потом, видимо, решил, что костерок получился и так замечательный, и отогнал танк метров на двадцать. А еще через несколько секунд вылез наружу, скинув в танке шлем, и с сигаретой в зубах.

Отто подошел к командиру, смерил его взглядом сверху вниз и обратно и попросил сигарету. Макс протянул ему пачку. Лемке достал оттуда сигаретину, похлопал себя по скафандру, пробормотал «donnerwetter!» и пошел к «погребальному костру растительного многообразия», как обозвал зрелище Леон. Отломал какую-то ветку, прикурил от нее и вернулся обратно, встав у Макса за плечом.

Полыхало оно минут двадцать, не меньше. Обильно сдобренная горючей смесью, флора Светлой занялась не хуже поленьев в камине, да и горела с таким же веселым треском. Лемке и Заславский нервно курили, Леон мерил шагами расстояние от Дурня до квадрика, что-то бормоча себе под нос.

Макс периодически порывался подогнать обратно танк и обработать холм огнетушителями, но потом успокаивался. Проходчики одиноко кучковались около самой кромки огня и сиротливо жались друг к другу, грустно вращая параболическими антеннами…

…Это оказался действительно эсминец. Темно-серый, изрядно потрепанный, явно совершивший аварийную посадку, поскольку ни одной опоры выпущено не было, и даже огневые порты остались открытыми. А еще — очень старый. Такая модель производилась лет сто назад, во времена первых колониальных войн. Более того, это был классический «Усмиритель», очень известная (к сожалению — печально) серия. На борту корабля красовался личный его номер — 2ХХАВ17, что Лемке расшифровал как Второй флот, Двадцатая эскадра, Первое крыло, Второй фланг, семнадцатый по табелю. А потом, покопавшись в своей памяти, Отто добавил, что Второй флот — это германская группировка, а Двадцатая эскадра — это прибалты. Эстония, Латвия, Литва, Данциг. Экипаж подбирали по территориальному признаку, дабы уменьшить языковые барьеры и избежать внутренних напряженностей.

Долго ждать и размышлять форматировщики не стали и, добыв из танка инструменты, приступили к вскрытию «Усмирителя». Ведь раз уж нашли, раз уж все равно сообщать в Эствей Инк о том, что план предварительной колонизации полетел ко всем чертям, то надо хотя бы выяснить, чего ради. К этому мнению Аскеров и Лемке пришли одновременно, а Заславский не стал с ними спорить. Поскольку был полностью согласен.

Плазменный резак очень резво справился с массивным внешним люком «Усмирителя». А если быть предельно корректным — то люк просто наполовину расплавился под мощной струей разогнанного водорода. Макс, наблюдавший из-за плеча Леона за работой, довольно хмыкнул, глядя, как сплав толщиной почти в дециметр горит и шипит.

— Эх, вот я всегда говорю — что один человек сделал, другой всегда сломать сможет! — Командир не удержался от ехидного комментария. Леон, не поворачивая головы, посоветовал не говорить под руку, во избежание.

Внутри не горело даже аварийное освещение. Макс, Отто и Леон, пройдя шлюз, оказались в абсолютно темном коридоре и вынужденно включили ночные визоры на шлемах. Легче практически не стало, ибо ночью хоть звезды светят… А в брюхе эсминца было совсем темно. Именно что хоть глаз выколи.