Слепой. Операция «Атлантический циклон»

– Тебе лишь бы повод найти. Хоть сейчас потерпи и будь человеком. Потом налью, – шепотом сказала ему женщина.

Она быстро взяла инициативу в свои руки, усадила жениха за накрытый стол, стала угощать, одновременно расспрашивая. За показной веселостью женщина скрывала охватившую ее тревогу. Ей очень хотелось, чтобы ее дочь была счастлива, причем не пару лет, как она, а всю жизнь. Материнское чувство подсказывало ей, что Янлин способен долгие годы заботиться о Ларисе. Но то же чувство молчало, ничего не говоря о том, согласится ли преуспевающий юноша породниться с семьей пьяницы? И только поймав взгляд Ю, брошенный на дочь, женщина облегченно вздохнула. Это был взгляд человека, нашедшего свою половинку, единственную и неповторимую. Проводив Ю, мать впервые за долгие годы выставила две рюмки:

– Сегодня я тоже могу позволить себе выпить, у меня самый счастливый день за очень многие годы.

Глава 14

По идее не только Янлин, но и Гунсунь должен был чувствовать себя на седьмом небе от счастья. Все же жизнь в России имела свои плюсы. И главным из них Шан считал свободу от тех ограничений, которые накладывали власти Китая в отношении деторождения. Дошло до того, что они запретили согражданам определять пол будущего ребенка. Объяснялось это просто. Большинство китайцев хотели иметь наследника, мальчика, и если женщина зачинала девочку, часто делались аборты.

По слухам, коммунисты собирались дать народу послабление, в частности разрешить рождение второго ребенка, если первой на свет появится девочка. Или даже выдвинуть новый лозунг «одна семья – два ребенка», поскольку ученые предсказывали нехватку рабочей силы через пару десятилетий.

Но это были только проекты, а Гунсунь не хотел ждать. Ему вот-вот исполнится пятьдесят лет, кто знает, как там будет дальше по мужской части? Сейчас он чувствовал в себе силы для продления рода, стараниями о чем и занимался с большим удовольствием после того, как его дела резко пошли в гору. Старания Шана принесли желанные плоды. То есть пока единственный плод – жена сообщила Гунсуню, что она беременна.

И в тот момент, когда по логике булочнику следовало предаться безудержному ликованию, он вдруг помрачнел лицом, а губы его, будто сами собой, прошептали:

– Как об этом раньше не подумал? Почему только сейчас?

До беременности жены он слепо верил словам Сю Ниня насчет абсолютной безвредности содержащихся в добавке семян. Зарождение новой жизни, перспектива появления на свет второго ребенка пробудила задремавшие было страхи.

– Если семена безвредны, то почему их используют только в России? – заволновался Шан.

После долгих размышлений он нашел два одинаково правдоподобных объяснения. Первое пришло бы в голову многим китайцам. Хлеб – только осторожное начало будущей грандиозной экспансии. На Родине Гунсунь был вхож в дома нескольких начальников. И в одном из них регулярно заводились разговоры о Великом Китае до Урала и Ледовитого океана. Причем мало кто имел в виду активные военные действия. Гости отличались здравомыслием и понимали, чем закончится военная авантюра. В первую очередь народ уповал на демографическую оккупацию, «окитаиваниие» Сибири.

Но ведь была и другая возможность. Кроме человеческих Поднебесная накопила гигантские финансовые ресурсы. Если осторожно направить оба эти потока в нужное русло, плотины, то есть границы Китая с Россией, рухнут. Гунсунь являлся первой ласточкой, предвестником похода на север. Когда он станет монополистом в сибирской хлеботорговле, следом хлынут металлурги, текстильщики, машиностроители. Территориальное образование, превосходящее по площади любую страну мира, фактически окажется частью китайского государства.

Шан старался убедить себя именно в таком повороте событий, поскольку другой вариант сулил ему верную гибель. Этот вариант исключал массовую экспансию промышленного капитала. Затея с хлебом являлась самодостаточной, ничего другого люди, стоящие за Сю Нинем не планировали. Отсюда с неумолимой ясностью следовало, что в семенах таится смертельная опасность.

Гунсунь абсолютно точно понял одно – затея с хлебом направлена на покорение китайцами Сибири. Если отсутствует намерение тайно прибрать к рукам всю местную промышленность, то остается лишь извести под корень местное население. Вот почему его заставляют выкупать хлебозаводы, формально оставляя их у прежних владельцев. Невидимые щупальца должны раскинуться на все громадное пространство. А что дальше? Новые ядовитые добавки или проклятые семена обладают способностью накапливаться в человеческом организме и, достигнув критического уровня, разят наповал?

В любом случае Гунсунь решил навсегда отказаться от собственного продукта. Впрочем, это не совсем верно. Шан отказался от хлеба, массово выпекаемого на его заводах. В своем коттедже он начал строить маленькую пекарню. Она должна была обеспечить всю семью Гунсуня и его ближайших друзей, в первую очередь Янлина. Тот как раз сообщил Шану новость о своей скорой женитьбе.