Слепой. Один на один

– К счастью, есть влиятельные люди, которые способны защитить нас от царящего вокруг произвола, – продолжал Турбин. – Например, известный политик и бизнесмен Виктор Петрович Рыхлин.

Кивком головы он указал на кандидата в депутаты, сидевшего в первом ряду.

– Виктор Петрович, если у вас есть желание, можете изложить свое видение ситуации. Думаю, ваше мнение будет всем интересно, – предложил Турбин.

Рыхлин встал с кресла, величаво расправил плечи и вышел к столу, за которым сидел Турбин. Говорил он недолго – минут пятнадцать.

– Имя великого ученого значит многое для русского человека. Гарантирую, что я приложу все силы, чтобы это преступление было раскрыто. Надеюсь, что время, когда убийцы, воры и криминальные авторитеты свободно разгуливают по столице, должно пройти…

И все в таком духе. Под конец он, конечно же, поделился своими планами насчет покупки книги.

Потом снова заговорил Турбин. Его слова попали во многие репортажи.

– А сейчас, – с серьезным и скорбным видом сказал он, – мне хотелось бы сказать несколько фраз тем, кто изо всех сил препятствует нам, препятствует всему русскому народу обрести свою истинную историю. Всем, которые, как инквизиторы, выступают против правды. Знайте: вам не сломить наш дух. Сколько бы вы ни старались.

– Скажите, так а… состоится ли аукцион? – задал вопрос один опоздавший журналист.

– Безусловно! – воодушевленно заверил его Турбин. – Безусловно! Теперь мы просто обязаны его провести – в память о нашем великом ученом, павшем от рук врагов правды.

…Поскольку пресс-конференция в этот раз имела траурный характер, без фуршета вполне можно было обойтись. Для Турбина это значило многое – денег на щедрое угощение для журналистов у него просто бы не нашлось.

* * *

Резонанс, который вызвало убийство Кондратьева, был неслыханный и в некоторой мере даже необъяснимый. Обстановка в стране накалялась. В центре Москвы постоянно проходили какие-то митинги и пикеты. Лозунги, которые можно было увидеть там, порой шокировали.

Скажем, небольшая группка граждан, толпившихся возле Генеральной прокуратуры, требовала отставки ее главы.

– Люди, которые не могут спасти русского человека от сионистского заговора, должны уйти из власти, – кричал в мегафон делового вида мужичок с портфелем, подзадоривая пикетчиков. – Давайте скажем вместе: позор вам, продажные служители закона! Па-зор, па-зор…

Ему вторило несколько таких же крепких молодцев.

Были и случаи более серьезные. После того, как по одному телеканалу показали известного историка, который заявил, что теории Кондратьева безосновательны, автора сюжета избили в подъезде скинхэды.

И хотя один из них, молотя своими берцами лежащего в луже крови человека, приговаривал: «Привет тебе, жидяра, от Союза русского народа», милиция решила замять это дело. По крайней мере до поры до времени.

А в Астрахани некие молодчики ночью осквернили церковь. На ее белых стенах появились надписи: «Смерть убийцам великого волхва Кондратьева», «Хрюсы, убирайтесь вон!» и «Боги славян возвращаются».

Одним словом, версия о том, что кто-то задумал все это для дестабилизации ситуации в обществе, подтверждалась. О чем постоянно писали умные аналитики в солидных московским газетах.

Но простой народ таких газет не читает.

* * *

– Да, Глеб, опростоволосился ты. Прямо будем говорить: лоханулся.

– Сами знаете, Федор Филиппович, и на старуху бывает проруха, – потупил глаза Слепой.

Повисла долгая пауза.

– Хотя, конечно, вины твоей нет, – немного подумав, вдруг смилостивился Потапчук. – Кто же знал, что они так сработают…

– «Они» – звучит загадочно, – произнес Глеб.

– Еще бы! Загадочнее не придумаешь. Похоже, игру они сложную затеяли, это спору нет.

– Ну, в плане исполнителя все понятно, а вот…

– Согласен! Не оскудела еще на киллеров земля русская.

– Да и с заказчиком все понятно… Можно легко вычислить, кому это надо.

– Ну и? – ехидно улыбнулся Федор Филиппович. – Просвети меня, старого дуралея.

– Понятное дело, что в первую очередь в этом заинтересован именно аукционщик, – Глеб стряхнул пепел со своей сигареты. – Очередной повод привлечь внимание. Соответственно и цена вырастет.

Генерал на секунду замер, сосредоточенно глядя собеседнику прямо в глаза. Потом он тихо заговорил:

– Так ты что, всерьез думаешь, будто эту подделку станут продавать?

– Но… Почему бы и нет?

– Хм, вот наивный!

– Федор Филиппович, объясните дураку.

– Ну продавать ее, может, и будут, но пойми ты: не в этом соль! Нам надо понять, кто за этим стоит, – грозно изрек Потапчук.

– Вы все темните и темните. А я парень простой.

Генерал еще раз хмыкнул и промолчал. Глеб знал, что за годы работы в органах Потапчук приобрел то, что обычно принято называть «профессиональным чутьем».

Но Слепому казалось, что его кандидатура была для такого дела не слишком подходящей. Глеб не разбирался в сложных подковерных интригах. Он привык к работе иного рода. И российской политикой интересовался не больше рядового обывателя.

Поэтому многозначительные намеки генерала не вызвали в нем решительно никакого чувства.