Слепой. Обратной дороги нет

Грузовик немного постоял просто так, словно водитель тоже ожидал появления охранника, сгорая от желания поскорее предъявить документы. Это длилось совсем недолго; буквально через полминуты дверь кабины со стороны пассажира открылась, и оттуда на корявый асфальт проезда выпрыгнул какой-то дочерна загорелый молодой человек в сильно потертых, растянутых на коленях джинсах и белой нательной майке, выгодно оттенявшей его загар.

Этот юноша тоже огляделся – не воровато, как притаившийся за ящиками охранник, а деловито, как человек, находящийся при исполнении сложных и ответственных обязанностей, – а потом подошел к воротам, подергал висящий на цепи замок, присел и, вынув что-то из заднего кармана джинсов, принялся копаться в замке этой штуковиной. Это, по крайней мере, было Глебу понятно: он и сам знал толк в обращении с замками, к которым у него по той или иной причине не оказывалось ключей.

Он не ошибся. Не прошло и минуты, как замок открылся. Разомкнутая цепь, лязгнув, повисла вдоль проволочной створки; умелец в белой майке проворно открыл ворота и проследовал на территорию таможенного склада, словно указывая дорогу грузовику. «КамАЗ» зарычал, выпустил в ночное небо целую тучу копоти и медленно пополз к погрузочной рампе. Пока он ревел, хрипел, лязгал и громыхал, ворочаясь на узком пятачке, пытаясь развернуться и стать к рампе задним бортом, прятавшийся за ящиками охранник тихо слинял, только мелькнула в отдалении широкая, обтянутая пропотевшей насквозь форменной рубахой жирная спина.

Внизу, откуда ни возьмись, собралась целая куча народу – в основном молодые, горластые ребята, которые никого не стеснялись, ничего не боялись и громко общались между собой на смеси украинского и русского языков с вкраплениями неподражаемого одесского диалекта и слегка модернизированной блатной фени. Эти бойкие ребятишки в два счета взломали замок и распахнули настежь ворота склада. Сигнализация при этом не сработала, но на сотрудников украинской таможни суетившиеся внизу люди все равно не были похожи.

До Глеба стало понемногу доходить, что он невольно сделался свидетелем дерзкого ограбления. Неизвестно, за какой именно добычей явились сюда эти шустрые сыновья Одессы-мамы, но, судя по масштабам происходящего, игра стоила свеч. Внизу с громоподобным треском завелся двигатель автопогрузчика, а спустя полминуты затарахтел второй. Суета внизу сделалась деловой, рабочей; свет внутри склада не зажегся, но по темным зенитным окнам надстройки то и дело пробегали отблески включенных фар и мощных ручных фонарей. Это был классический одесский налет в стиле Леньки Пантелеева, и Глеб ни капельки не удивился, разглядев в руке у коренастого крепыша, который, стоя посреди освещенного пространства, руководил маневрами грузовика, обшарпанный наган.

Он поневоле пожалел албанцев, деливших с ним эту крышу: они-то, в отличие от него, наверное, вообще ничего не понимали в происходящем. Албанцы возбужденно переговаривались и, кажется, даже звонили кому-то по мобильному телефону. Видимо, им велели не дергаться и продолжать наблюдение, и, еще немного повозившись и побренчав железом, они затихли. Эти парни ужасно мешали Глебу: из-за них он даже не мог высунуться из-за парапета и поглядеть, что делается внизу, на рампе.

Будто подслушав его мысли, албанцы опять завозились, залязгали автоматами. Глеб услышал удаляющиеся шаги и понял, что соседи решили сменить позицию. Осторожно высунувшись из-за бочки, он увидел, как двое крепких, спортивного вида парней, пригнувшись, уходили от него вдоль края крыши. Они залегли за парапетом примерно посередине фасада, прямо над воротами, возле которых стоял грузовик, и замерли, почти неразличимо слившись с фоном.

Почувствовав себя чуточку свободнее, Глеб привстал на колени и поглядел вниз через парапет.

На грузовой рампе кипела работа. Погрузчики выкатывались из распахнутых ворот, нагруженные какими-то белыми мешками, въезжали прямо в кузов автомобиля и вскоре, пятясь, выбирались оттуда – уже налегке. По всей видимости, мешки на них грузили вручную; в кузове их тоже снимали и складывали вручную. Налетчики, не занятые в этом процессе, сновали взад-вперед, как муравьи, таская мешки и ловко уворачиваясь от погрузчиков. Один из них, только что избавившийся от своей ноши и торопившийся за новой, посторонился, уступая дорогу волочащему сразу два мешка коллеге, и весело крикнул:

– Почем опиум для народа?