Слепой. Обратной дороги нет

Футболисты, несмотря на свою молодость и не совсем привычную для них обстановку, вели себя тихо и пристойно, что заставило таможенника вспомнить о недавнем албанском тоталитарном режиме. Помнится, их тогдашние правители, ожидая вторжения империалистов, понастроили вдоль всех дорог, сколько их там, в этой Албании, есть, бетонных дотов. Таможенник видел эти доты по телевизору – круглые бетонные купола торчали прямо из земли часто, как штакетник. Строили их всей страной, а зачем, для чего – сами, поди, толком не знали. Какое там еще вторжение, какие империалисты? Кому она нужна, эта их Албания?

Заодно таможенник вспомнил, что в армии с ним служил паренек из Питера, который, когда хотел дать понять, что считает кого-то круглым идиотом, называл этого человека албанцем. Звучало это довольно смешно: дескать, ну ты и албанец!

Еще таможенник не сразу, но все-таки сообразил, что понятия не имеет, кто и как правит Албанией в данный момент. Впрочем, его это не очень интересовало; кто бы ими ни правил, а сволочи они порядочные – как, впрочем, и все мусульмане. Вон какую кашу в Югославии заварили! Была страна, а стало черт знает, что, какое-то лоскутное одеяло…

Мысленно таможенник пожелал албанским футболистам продуть всухую все игры, хотя, как истый болельщик киевского «Динамо», сомневался в способности одесситов даже случайно попасть мячом не в свои ворота, а в чужие. Не имея никакой возможности повлиять на исход соревнований, он сделал то, на что был способен: поставил в паспортах свои штампы в самых неожиданных местах, постаравшись, чтобы они заняли на странице как можно больше места. Когда эта процедура была завершена, он без улыбки вручил сложенные стопкой паспорта главному тренеру, спортивного телосложения чернявому мужчине лет сорока, и на чистом украинском языке объявил, что можно проходить.

Тренер поблагодарил его на ломаном русском, и все это стадо потянулось через зал ожидания. Оказалось, что их встречают: какие-то двое в спортивных костюмах присоединились к албанцам у самого выхода и о чем-то оживленно заговорили с тренером и массажистом – этаким чернобородым колобком с сухой загорелой лысиной.

Пройдя через залитую солнцем стоянку, футболисты оказались перед потрепанным туристическим автобусом. Багажные люки уже были распахнуты; албанцы погрузили туда сумки с личными вещами и спортивным инвентарем и полезли в раскаленный, несмотря на включенную вентиляцию, салон.

Автобус тронулся, зарычав дизельным двигателем и выплюнув из выхлопной трубы облако густого черного дыма. Медленно и плавно, как океанский лайнер из узкой гавани, выбравшись со стоянки, он развернулся в сторону Одессы и наддал.

Первое время албанцы глазели по сторонам, но, как только последние строения Борисполя скрылись из вида и по сторонам дороги зазеленела степь, еще не выжженная летним зноем, футболисты потеряли к окружающему какой бы то ни было интерес. В руках, будто по волшебству, появились пакеты с едой, термосы, а также плоские никелированные фляги и даже бутылки с виски, джином и виноградной водкой – ракией. Кто-то закурил. Сидевший впереди тренер не обращал ни малейшего внимания на эти вопиющие нарушения спортивного режима. Он сам курил, держа в одной руке сигарету, а в другой бутылку пива.

Сопровождающим, которые встречали албанцев в аэропорту, казалось, вообще не было до них дела. Один из них вел автобус, а другой устроился рядом на откидном сиденье и, вертя ручку настройки радиоприемника, со скучающим выражением лица смотрел на дорогу. Гладкое шоссе с негромким шорохом и гулом неслось навстречу, стелилось под колеса; под ветровым стеклом плясал подвешенный к зеркалу заднего обзора смешной лохматый чертик на тонкой нитке. В салоне пахло табачным дымом, спиртным, крепким мужским потом, одеколоном и едой – жареной курицей, холодной бараниной, чесноком, домашним хлебом. За тонированными стеклами проплывала слегка всхолмленная степь; автобус двигался в объезд Киева, направляясь к Черноморскому побережью.

Щедрое солнце Украины поднималось все выше; время шло, и постепенно разговоры в салоне автобуса смолкли. Кто-то дремал, разморенный жарой и выпивкой, кто-то бесцельно глазел в окно на проносящиеся мимо однообразные пейзажи, которые, казалось, бесконечно повторяли друг друга. По проходу между сиденьями катались пустые бутылки, пол был замусорен мятыми полиэтиленовыми пакетами и пустыми обертками. Теплый южный ветер врывался в открытые вентиляционные люки, гулял по всему салону, трепал волосы пассажиров, шевелил мусор на полу. Если бы в это время в автобус вошел посторонний, ему было бы трудно поверить, что перед ним футбольная команда; сейчас, расслабившись, молодые люди напоминали бригаду вахтовиков или, скорее, взвод солдат, переодетых в штатское.