Слейд

- Мы оба знаем причину. Не приходи сюда, делая вид, что это моя вина. Вали отсюда с этим дерьмом.

- Сынок, успокойся. - Он достает бумажник и рыщет там. - Я буду Скотч.

Прикусывая язык, я наливаю ему выпить. Ставлю стакан перед ним и подхожу к кассе, наблюдая, как он отпивает.

Он кривится и ставит стакан обратно.

- Смотрю, мало что изменилось с нашего последнего разговора.

Я со злостью смотрю на него, пока он поправляет галстук, словно он лучше меня.

- Когда ты поймешь, что такой стиль жизни ни к чему не приведет? Он не сделает вещи лучше.

Сжимая стойку, я наклоняюсь над кассой и отворачиваюсь. Не могу смотреть на него.

- Нафиг, не говори ничего. Я не собираюсь слушать это дерьмо. Мне нравится, как я живу. Почему бы тебе не вернуться к своей жизни и перестать беспокоиться о моей? Не суди меня.

Мы оба оборачиваемся на стук стакана, когда рыжеволосая встает.

- Я ухожу, мальчики. - Она смотрит на меня и подмигивает, - Может в следующий раз.

Я ничего не говорю. Просто смотрю, как она уходит. Я рад, потому что ей не нужно слышать этого.

- Ты думаешь, мне плевать на своего сына? Что я не вижу, что ты опустился ниже плинтуса? Меня это выводит. - Он делает еще глоток и осматривает бар. - Ты лучше всего этого. Просто потому что...

- Заткнись. - Я рычу в предупреждении и трясу стойку.

- Я лишь говорю, что в твоей жизни все еще есть смысл, тебе лишь снова надо найти его. Боль никогда не исчезнет. Я понимаю, но...

- Прекрати, нахрен! Ты меня понимаешь? - мой голос тверд. - Не говори больше ни одного гребаного слова. Это прошлое. Забыто. Я продолжаю жить.

Он смотрит мне в глаза, встает и поднимает стакан, чтобы я его видел.

- И это ты называешь жизнью? Карьера бармена, который танцует стриптиз по выходным и беспорядочно трахается с каждой первой встречной, которой только может вставить? Нет, сынок. Это не жизнь. Это забивание боли.

Скрипя зубами, я ударяю по стойке, скидываю бутылку Скотча и кучу других вещей, включая лаймы, соломинки и салфетки.

- Ты просто не знаешь, когда нужно остановиться, не так ли? Поэтому мы не разговаривали. Поэтому я держусь подальше. Ты не даешь мне жить.

Собираясь уходить, он останавливается и бросает пару купюр.

- Нет, я помогаю тебе жить, и перестать быть уебком. Собери всю дрянь, пока не поздно. Тебе уже двадцать шесть, черт возьми. Веди себя соответственно.

Я слышу, как он уходит, но отказываюсь смотреть в его сторону и показывать насколько я взбешен. Он, мать твою, всегда так делает; делает вид, что знает, что я переживаю, что чувствую и что должен чувствовать. Никто не знает.

Борясь с собой, пытаясь привести дыхание в порядок и успокоиться, я опираюсь на стойку и сжимаю волосы. Мне кажется, что я сейчас нафиг с ума сойду. Сегодня не лучший день, чтобы думать об этом дерьме.

Я злюсь. Злюсь на отца и на себя, за то, что он прав.

Взяв бутылку водки, я бросаю ее через весь зал в стену. Она разбивается, оставляя пятно, стекающее на пол. Но это, блядь, не помогает успокоиться. Поэтому я просто стою и смотрю в потолок.

- Что ж… смотрю тут не протиснуться сегодня.

Я оглядываюсь, сузив глаза, и вижу Аспен в дверях. Она переоделась. Теперь на ней льняные джинсовые шорты и белый топ, сквозь который видно розовый узор на лифчике. Должно быть, она оставила свои вещи в машине Кайлы. Аспен выглядит хорошо. Ей идет этот наряд.

Переведя дух, я встаю и обвожу руками вокруг.

- Да, я чертовски занят. Надеюсь ты пришла не выпить, а то я, скорее всего, не смогу налить тебе. - Говорю я с сарказмом.

Она наклоняется над стойкой и начинает теребить остатки салфеток.

- Я здесь, потому что Кайле надо на работу и Кейла нет дома. У меня нет ключа, а он не берет трубку. - Она видит бардак у меня под ногами и смотрит на меня. - Кажется, тебе не помешает компания.

- Кажется, - бормочу я. - У меня не большой выбор. - Я достаю стакан и кидаю пару кубиков льда. - Что будешь пить?

- Спрайта будет достаточно. Я пью только на вечеринках. Что-то вроде правила. Я легко хмелею.

Я смотрю, как она садится напротив меня и кусает губу.

- Ты нервничаешь? - Я изучаю ее реакцию на вопрос - она краснеет.

Махнув головой, она тянется к уже наполненному стакану и подносит его ко рту.

- С чего бы мне нервничать? Ты думаешь, что заставляешь меня нервничать? Нет. Ты лишь бесишь меня. Это две разные вещи.

Кивнув в знак согласия, я говорю:

- Не тебя одну.

Я привык к этому. Черт, я большую часть времени сам себя бешу.

Она смеётся и берет в рот край соломинки.

- Спорю, что в мире много женщин взбешенных благодаря тебе. Я это чувствую.

Испытывая ее, я наклоняюсь к ней и языком вынимаю соломинку из ее рта, очень близко с ее ртом.

- Да? И что же ты чувствуешь? - шепчу я.

Отстранившись, она смотрит, как я жую ее соломинку. Она прочищает горло и закатывает глаза, когда понимает, что я заметил, как она таращится на меня.

- Что-то плохое. - Отвечает она.

Я встаю и выплевываю соломинку, когда вижу входящего Кейла.

- Чувак, ты что тут делаешь?

По какой-то причине, мысль о том, что он приехал забрать Аспен, злит меня.