Следы в пустыне. Открытия в Центральной Азии

Мэтр Гийом из Парижа возвел большое дерево из серебра, у корней которого лежат четыре серебряных льва. Внутри них спрятана труба, по которой течет молоко белых кобылиц. Внутри самого дерева вверх идут четыре трубы, верхние концы которых снова наклонены вниз. Вокруг конца каждой трубы обвилась золотая змея, хвост которой переплетен с корнями дерева. Из одной из этих труб течет вино, из другой — кислое кобылье молоко, из третьей — медовуха, а из последней — рисовое пиво. На верхушке дерева художник поместил статую ангела, держащего трубу. Когда бы главному виночерпию ни понадобилось подать напиток, он взывает к ангелу; этот призыв слышит человек, спрятанный в (подземной) камере, который затем сильно дует в трубу, ведущую к ангелу. Тогда ангел подносит свою трубу ко рту и очень громко трубит. Когда слуги в кладовой слышат это, каждый вливает один из напитков в трубу, для него предназначенную [36].

Нет никаких сомнений, что гости дворца в надлежащей мере восхищались серебряным ангелом, который может вызвать из земли четыре вида напитков.

Место, где находятся руины, в нескольких сотнях ярдов на север от монастыря Эрдени-Дзу, в момент нашего прибытия напоминало хлопотливый улей: археологи из германо-монгольской каракорумской экспедиции работали там с 1999 г. В некоторых местах раскопки начались всего пару месяцев назад. Молодой немецкий археолог сообщил нам, что раскопки идут, кроме прочего, в двух направлениях: у перекрестка двух главных улиц в квартале ремесленников и на юго-востоке города, на месте дворца Угэдэя. Там, где был центр города, обнажились первые камни, которыми была вымощена дорога, а на предполагаемом месте дворца — фундамент стен и квадратные основания колонн. Поскольку несторианская церковь располагалась на северной оконечности города, а археологи работали в центре и на юго-западе, ее к тому времени еще не нашли. Тем временем археологи обнаружили четыре печи — первые печи XIII–XIV веков, найденные в Монголии. Они служили для изготовления буддистских терракотовых скульптур, а также черепицы для крыш и плиток для пола и стен.

Раскопки привели к ошеломительным результатам. Археологи обнаружили остатки большого зала в форме квадрата с 7 нефами, с 8 рядами по 8 оснований колонн, всего их было 64; это более или менее согласовывалось с описанием Виллема из Рубрука. Однако бесчисленные находки, связанные с буддизмом, такие как трехсторонние фигуры Будды, фрагменты восьми фигур бодхисатв высотой до пяти метров, буддистских фресок и более 100 000 маленьких буддистских обетных фигурок наводили на мысль, что обнаруженный зал был не дворцом, а буддистским храмом XIII–XIV веков. Эту гипотезу подкрепила сино-монгольская надпись 1346 г., описывающая семинефный буддистский храм с квадратным фундаментом. Оставался открытым вопрос: где же находился дворец Угэдэя, который описал францисканский монах? Существуют две возможности: либо открытый зал изначально был дворцом, а после был превращен в буддистскую святыню, либо дворец надо искать где-то еще, возможно, под теперешним монастырем Эрдени-Дзу. Предварительные указания на это дали пробные раскопки в восточной части монастыря, открывшие слой стены времен Каракорума.

Посещение этого монастыря было нашей следующей целью. Неслучайно Абадай-хан, правивший с 1554-го по 1588 г. могучим племенным союзом халха-монголов и поддерживавший буддизм, построил здесь в 1586 г. первый буддистский монастырь. Монастырь Эрдени-Дзу, получивший свое имя в честь Будды (обозначает «дорогой Господь»), был символом законности властных притязаний халха-монголов. Было объявлено, что их власть основана на учении Будды и наследии Чингизхана. Это два принципа, определяющие национальную идентичность монголов в течение последних четырех столетий — за исключением коммунистической «интермедии».