Следы на воде (СИ)

      В руке бокал красного вина; легкий хрустальный звон; смех. Мамины пирожки, сие есть тело мое, за вас ломимое; вспышка фотоаппарата; улыбки; смех. Чтобы не расплакаться, Алина нырнула глубже, в то место Внутреннего Космоса, где пульсировали белые и золотые звездные скопления. В их центрах она ощущала присутствие колоссальных сил, рядом с которыми изменялась совершенно тело больше не принадлежало ей, и она растекалась во тьме ослепительно сияющим золотым облаком абсолютного добра и бесконечной нежности; и тогда все звезды, планеты, живые существа становилось ею, и она сама была всем: стволом Мирового Древа и чахлой березкой у подъезда, бесконечными океанами и источниками живой и мертвой воды, пылинкой на дальней полке и самой этой полкой, эльфом, разрубающим пасть дракона, и стрелой, входящей эльфу в спайку панциря. Она была всем, и плакать, мучиться, переживать уже не приходилось.

      Алина очнулась, когда рука Мазера под столом слишком сильно сжала ее колено. Сам же депутат с невинным выражением лица поглощал салат, и его правая рука, носившая вилку ко рту, пребывала в абсолютном неведении по поводу действия левой. Внутренне содрогнувшись, Алина встала.

       Мама, я на минутку.

      Мама, увлеченная беседой с Ольгой, только кивнула. Алина выбралась из-за стола и ушла к себе. Ее мутило.

      Закрыв дверь, она села на кровать и энергично потерла лицо. Фу, мерзость! Алине казалось, что она видит отпечатки Мазеровой руки на своем колене. А мама с папой? Неужели им настолько все равно? Или то, что этот депутатишка так богат, замазало им глаза?

      Ей захотелось плакать. Но вместо этого Алина сунула ладонь под матрац и вытащила толстую тетрадь в потертом переплете, дневник.

      Нет больше ни выхода, ни входа. Я одинока давно, а теперь вижу, как. Космическое одиночество. Почему именно я? Я, Алина Антоновна Алтуфьева Слишком большая ноша. Помню звезды и хаос, мир и войны. Не хочу, но помню. Гроза, ливень, большой грубый крест на холме. На кресте я.

      Мама имела очень нехорошую привычку читать чужие дневники и письма. Поэтому тетрадь со своими сбивчивыми заметками Алина хранила под матрацем туда никому и в голову не пришло бы залезть.

      Не могу же я вечно находиться во Внутреннем Космосе. Как бы ни хотелось задержаться там подольше, я понимаю, что делать этого нельзя. Так что welcome to the real world и большой привет товарищу Альберту, под которого меня с радостью подложат, дайте только шанс.

      Алина вздохнула, выравнивая дыхание. До полуночи оставалось полтора часа. Раньше Алина примерно с шести вечера принималась считать, сколько еще времени до боя курантов. Теперь же томительно-сладкое предчувствие праздника сменилось тягостным и нудным ощущением.

       Аля, будь человеком, мама приоткрыла дверь, и до Алины донесся смех и голоса из гостиной. Хватит тут бумажки марать. Хотя бы в Новый год можно быть поближе к матери, а не к своему графоманству.

       Иду, смиренно ответила Алина и убрала дневник в стопку школьных тетрадей. Мама издала такой звук, какой можно было ожидать от дракона, сдерживающего ярость.

       Прячет что-то все время

      Алина вернулась в гостиную и села в уголок рядом с Мишей, который в задумчивости перебирал коробочки с компакт-дисками, размышляя, что взять с собой к Олегу; остановился он на милом сердцу Раммштайне и Сердючке. Мазер с видом знатока нарезал принесенный им роскошный торт килограмма на два с целой башней из крема и шоколада. Мама и Ольга с преувеличенно внимательными лицами слушали, как Артурчик рассказывает байки из своей медицинской практики, и невооруженным глазом видно было, что им до невозможности скучно.

      Алина уставилась в телевизор. Сейчас ей до невозможности сильно хотелось уйти, утонуть в глубинах Внутреннего Космоса, но два погружения с перерывом в полчаса, даже меньше, чем в полчаса это пока слишком. И поэтому она стала смотреть, как пляшут по экрану музыкальные рисованные уродцы, распевая, что Новый год к ним мчится. Благословенна будь русская попса! Под ее кретинически-радостные ритмы и рифмы можно добиться состояния какой-то безразличной остеклененности и отстранения от окружающих. И все шло по маминому протоколу: дети сидят в компании гостей, демонстрируя все признаки картинно идеальной семьи и по основному принципу твое слово после праздника не открывают рта и не вступают в беседу: за них и о них все скажут родители.

      Положительно, вечер удался. После наступления Нового года Миша и Алина, соблюдая мамины правила, провели с гостями утомительный час, а затем, невероятно куртуазно раскланявшись, собрались и вышли на улицу. Мама, вышедшая в коридор их провожать, натуральным образом шипела:

       Лишь бы шляться

      Во дворе брат с сестрой распрощались, пожелав друг другу приятно провести время. Напоследок Миша что-то сунул Алине в ладонь и удалился со словами:

       А то ведь знаешь какие они, эти парни.

      Алина разжала руку. Пачка презервативов. Мишель в своем репертуаре.