Следы на мосту. Тело в силосной башне

– Что? Шифр? О господи! Положи на столе, там, прислони к чернильнице, я гляну, когда мне понадобится отдых. А лучше дай мне карандаш и чистый лист бумаги, вдруг он все-таки представляет некоторый интерес. Хотя, похоже, это один из нерешаемых. Прекрасно. И пожалуйста, не хлопай за собой дверью.

– На него надежды мало, – призналась Анджела, вернувшись в кабинет, где кормились гости, желающие уединения. Бридон называл его трапезной. – А в Штатах преступники часто пользуются шифром, мистер Кверк? Давайте посмотрим.

Шифр, на случай если читателю захочется попытать счастья, на первый взгляд не предвещал скорой победы. Он состоял из одних цифр, никаких знаков или пробелов, которые могли бы помочь его раскрыть. Выглядело это так:

9I23468537332006448I2102I8I784I607954824I03712559441029152917904

– Всего шестьдесят четыре, – произнес Лейланд. – Ясно, что цифры не могут обозначать буквы, потому что тогда алфавит тянет только на десять букв. Стало быть, буквы обозначаются группами цифр. Если предположить, что такие группы состоят из одинакового числа цифр, то это число не может равняться трем, пяти, шести или семи, потому что шестьдесят четыре им не кратно. Беда еще в том, что, как вы видите, нет повторений. Точнее, если предположить, что одну букву составляют восемь или четыре цифры, то повторений нет вообще, и даже если брать по две, мы имеем всего два повтора – 91 и 37.

– Полная ерунда, правда ведь? – кивнула Анджела. – Потому что это означало бы, что в послании использованы все буквы алфавита, да вдобавок четыре несуществующие буквы, и всего два повтора.

– Я тут вспомнил, – сказал Кверк, – один из ведущих американских криптографов говорил мне, что сегодня практически не используют буквенных шифров, в ходу словесные. Иными словами, что, если послание состоит не из шестнадцати букв, а из шестнадцати слов?

– Тогда тушим свет и заваливаемся спать, – мрачно отозвался Лейланд. – Никому еще не удавалось раскрыть словесный шифр по одному-единственному посланию, не владея ключом. Само собой разумеется, они не стали бы использовать какой-нибудь известный шифр. Так что эту песенку мы спели.

Примерно через час их головы с насупленными бровями были все еще сдвинуты над шифром, как вдруг у камелька раздался голос Бридона:

– Группы по три!

– Вернись в начало и пересчитай, – возмутилась Анджела. – Ты даже не посмотрел толком. Шестьдесят четыре не кратно трем.

– Это у тебя не кратный подход к таким делам. Сидишь над шифром и ломаешь голову. Делай, как я: посмотри, отойди, забудь. Тогда у тебя будет свежий взгляд. А там, Бог даст, увидишь определенный порядок и все покажется естественным. Тут работают глаза, не мозги.

– Ладно, как ты все-таки додумался до трех?

– Надо представить дело таким образом, что цифр не десять (от 0 до 9), а 13 (от 0 до 12). За одну цифру считаются 10, 11 и 12.

– Ты уже расшифровал?

– Нет, но теперь ты можешь сделать это сама. Я занят.

Дешифровальщики переписали цифры в соответствии с полученным указанием, и забрезжил свет.

912/346/853/733/200/644/812/1021/817/841/607/954/824/1037/1255/944/1029/152/917/904

Бридон спустился к обеду, потирая руки, и заявил, что у него «сошлось».

– Шифр?

– Нет, пасьянс. Это куда сложнее. Лейланд уехал в Оксфорд?

– Нет, рыщет по округе, проверяя очередную блестящую идею мистера Кверка. Должна сказать, ты задал нам премиленькое заданьице. Давайте, мистер Кверк, валяйте.

После некоторого колебания американец изложил свою блестящую идею. Он заявил, что использованный шифр наверняка был взят из какого-нибудь пособия; для криптографов-любителей это единственно возможный способ. А если так, то и пособие должны были иметь оба.

– Нам известно, что одним из них был Найджел Бертел. Вы спросите у меня, кто второй? Я вам отвечу – Дерек Бертел!

– Дерек! Но вы потратили неделю, пытаясь убедить нас в том, что они оба в одной речной могиле.

– Должен признаться, я был вынужден существенно пересмотреть свои заключения. Один наш крупнейший американский мыслитель как-то сказал, что только дурак не признает собственных ошибок. Так вот, согласно моей последней версии, оба кузена живы, более того, состоят в переписке.

– Это открывает самые широкие возможности. Но давайте же вашу блестящую идею.