Следы на мосту. Тело в силосной башне

Прогнозы Лейланда о допросах в суде оказались вполне оправданными. Коронер понимал, что от него требуется, и возмущенно отвергал любое предположение о возможных причинах смерти Уорсли – какой-либо грязной игре или даже самоубийстве. Слуг допрашивали с тщанием и осторожностью, поэтому об их полуночной вылазке на реку не упомянули. У общественности должно было сложиться впечатление – они в половине двенадцатого уже спали в постелях. Толларда аккуратно подвели к признанию, что он вернулся в дом в двенадцать пятнадцать, «или, может быть, немного позже». Филлис Морель не могла со всей определенностью настаивать на своем отсутствии в двенадцать двадцать пять, а также показала, что машина, мимо которой она проехала по дороге, могла быть и совсем другой машиной, а вовсе не Толларда, и Морель могла ошибаться, услышав шум на дороге и решив, что это вернулся Толлард. Версия, выдвинутая самим Халлифордом, сводилась к следующему – Уорсли мог зайти в силосную башню в поисках трубки, потерянной другом, и это предположение приняли благосклонно. Вопрос о том, как мужчина мог отправиться искать предмет без фонарика и даже спичек, благополучно отложили в долгий ящик. Ночные гонки с участием сбежавших влюбленных, на тему которых получилась бы сенсационная статья для прессы, замаскировали под скромным названием: «полуночная экспедиция в Кингз-Нортон», словно этот городок являлся некой Меккой для страдающих бессонницей. Возможно, стоит отметить также, что Бридону, когда его вызывали на допрос, не пришлось отвечать, какая у него профессия.

Движимый намерением сосредоточить интерес на нейтральных темах, коронер дотошно расспрашивал о силосных башнях, их устройстве, вентиляции, соблюдении техники безопасности, производительности труда. Из ближайшего университета вызвали свидетеля – эксперта, чтобы тот рассказал жюри, состоявшему в большинстве своем из местных фермеров, все на эту тему. Терпеливые читатели газет, приготовившиеся узнать тайну, придумать собственные основанные на ней версии и затем передать их на безвозмездной основе полиции, вдруг потеряли интерес – развернулась бесконечная дискуссия об агрикультурных технологиях. Как именно надо высушивать растения перед закладкой? Как плотно укладывать их на хранение? Какова природа и степень ферментации при данных обстоятельствах? Не будет ли свидетель так любезен оценить эти обстоятельства и сказать, соответствовали ли они норме? Было ли определено наукой, какие еще газы, помимо двуокиси углерода, могут выделяться в ходе этого процесса? Если да, то могут ли воспламеняться эти газы? И так далее, в том же духе. Коронер же в заключительном слове не преминул рекомендовать всем производителям тщательнейшим образом вентилировать силосные башни, но, разумеется, таким образом, чтобы это не отражалось на производительности. Коронер также посоветовал рабочим не заходить по утрам в силосные башни, предварительно не убедившись в отсутствии опасных газов, накопившихся за ночь, не закрывать ни одной дверцы, не будучи абсолютно уверенными, что силосная масса находится ниже уровня этой дверцы. Иными словами, он дал понять присутствующим – силосные башни штука весьма коварная, при работе с ними надо соблюдать крайнюю осторожность, и так расстарался, что одна местная газетенка напечатала на первой полосе статью под заголовком «СИЛОСНАЯ БАШНЯ – ЭТО УГРОЗА». Впрочем, на более существенный вопрос о том, почему столь известный в Англии человек вдруг захотел провести поздним вечером время в этом опасном объекте, ответа так и не было получено.

Что касается личности погибшего джентльмена, то и редакторы газет тоже предпочли об этом умолчать. Некролог, напечатанный в «Таймс», оказался пространным и многозначительным. Он ясно давал понять, что мир потерял великого человека, и, разумеется, редакторы догадывались, кого именно, а вот читатели – нет. Однако если вдуматься хорошенько, то трудно было понять, чем прославился Сесил Уорсли, да и кем вообще был, несмотря на все эти восхваления, хлынувшие на него. Вы узнавали, что Уорсли обладал редким даром быть истинным другом, а его коллекция старинного фарфора поистине уникальна. Авторы колонок, построенных на слухах и сплетнях, много писали об эксцентричной прабабушке Уорсли, даме, широко известной в салонах девятнадцатого века, об уникальных силихем-терьерах, новой породе, выведенной одним из его кузенов в Дорсетшире. Все и повсюду выражали сочувствие и соболезнования, даже в «Жнеце и Сноповязке» прозрачно намекали на невозможность полностью обезопасить силосные башни от дураков.