Следы Атомных богов

На этот раз Ганимар почти достал меня на планете Рантуракс. По счастью, на орбите стоял флот версгорцев, возвращающихся из очередного, как они говорили, «святого» похода. За плату версгорцы согласились подвезти меня к родному миру. Тем более что я выказал живейший интерес к их вере, пару раз намекая на готовность обратиться в нее. Недостатком такого решения были ежедневные душеспасительные беседы с отцом Парвусом – капелланом «Святого Бранитара» – звездолета, на котором я путешествовал. Всего звездолетов во флоте было пять, и на флагмане находилась сокровищница. Все добытое святыми братьями за время похода хранилось там. Мой собеседник – брат Готфрид послезавтра как раз должен был заступить на почетный пост охранника сокровищницы. Неудивительно, что последние несколько дней я обрабатывал его, уговаривая пустить меня на охраняемый объект. Естественно, только лишь полюбоваться богатствами братии.

– Индаба, еще вина!

– Да, господин Готфрид.

– Сколько повторять, не называй меня господин! Все создания Божьи равны перед очи его, а значит, и ты тоже, черная обезьяна. Неси скорее!

– Уже бегу, господин брат Готфрид.

Индаба – единственный тариксанец, которого я видел на корабле. На планете Тариксан в системе Дарова братия приобщала аборигенов к истинной вере. Подробности последнего святого похода доблестные воины обсуждали почти постоянно.

– В той деревне, ну у рощи предков, или как там она называется у этих обезьян…

– Где мы вырезали всех мужиков?

– Точно! Капеллан еще приказал вывести баб и детей.

– Бабы страшные.

– И тупые! Ты им величайшую милость, любовью, значит, одариваешь, цивилизацией, а она брыкается.

– Сказано – дикари!

– А мужики, как бараны, с копьями на бластеры. Сколько мы их тогда перекосили, не счесть.

– И поживиться почти нечем – ни камешков, ни золота.

– Сказано – дикари.

– Эй, Индаба, черномордая обезьяна, где ты лазишь, тащи сюда свою худую задницу!

– Бегу, масса брат.

Тариксанец представлял собой невысокого гуманоида, скорее за счет кривых коротких ножек, чем из-за длины туловища. Большая голова его, почти без шеи, поднималась из покатых плеч, которых почти касались вытянутые мочки длинных ушей; нос был широкий, вывернутый, редкие волосы, торчащие во все стороны седыми лохмами, довершали картину.

Принеся заказ – пару кружек с местным элем на пластиковом подносе, тариксанец подобострастно поклонился:

– Масса брат Готфрид доволен? Старый Индаба еще может послужить массе брату?

– Иди поковыряй в заднице, или чем ты еще там занимаешься, – милостиво отпустил инопланетянина мой собеседник. – Индаба, – он уже обращался ко мне, – едва ли не самый смышленый из дикарей, увязался за нами.

– Чувствует свет истинной веры! – отрыгнув, поддержал Готфрида брат Бульон, он с компанией выпивал за соседним столом.

– Вернемся к моей маленькой… э-э-э… просьбе, насчет экскурсии в сокровищницу.

Обычно после подобных набегов карманы участников ломились от награбленных ценностей. И обычно я бы не преминул, так сказать, склонить их к азартным играм, в которых я неизменно и почти безболезненно облегчал карманы других игроков. Но на «Святом Бранитаре», как и на остальных звездолетах эскадры, мало того что азартные игры были запрещены, так еще и все награбленное версгорцы добровольно складывали в общий котел. Ту самую сокровищницу, осмотреть которую я очень желал, причем как можно скорее.

У моей спешки была причина и даже имя – Ганимар. Конечно, я могу только догадываться, но, по всей видимости, комиссар, потеряв мой след в бюро аренды орбитальных катеров, вполне резонно предположил, что я покинул планету. Чтобы опросить и обыскать отлетающие в тот день суда, нужны время и ресурсы. Из ресурсов у комиссара был скоростной полицейский звездолет, а вот со временем хуже. В день моего отлета орбиту Рантуракса покидало несколько судов. Это давало мне повод надеяться на некоторое запутывание следов. «Человек предполагает, а Всевышний – располагает» – так говорил капеллан во время одной из бесед. Надо сказать, в этом он или их бог был прав. Вчера до меня дошел слух о прибытии на флагман в скоростном звездолете некоего пассажира. В имени пассажира не приходилось сомневаться.

Мой план был прост и гениален, как все, создаваемое мной. Не обчистить, но проредить сокровищницу и убраться с флотилии, по возможности на звездолете комиссара. На пути исполнения стоял брат Готфрид, пока отказывающий мне в малости открыть двери хранилища.

– Знаешь что. Я уже почти готов был примкнуть к истинной вере, но вот теперь из-за тебя сомневаюсь.

Готфрид даже прекратил осушать кружку.

– Это еще почему?

Челнок, на котором летели я, Готфрид и еще несколько братьев, пришвартовался к флагману. Я почти убедил несговорчивого брата пустить меня в сокровищницу.

– На пять минут и ночью, когда никто не видит, – наконец хмуро согласился он.

– Пять минут, не больше.

– Эй, Индаба, покажи обезьяну!