Следы Атомных богов

– Конечно, я помню и никоим образом не, так сказать, отказываюсь, но, как я уже говорил, монстра оказалась несколько сильнее ожидаемой. В связи с этим завершение ритуала будет произведено вне стен храма. – Видя, как напряглись здоровяки, Даниил поспешно закончил: – Однако вам это ничего не будет стоить, за все, так сказать, уже заплачено.

– Ну так завершай!

– Как только мы рассчитаемся, я выведу упереуса, и больше вы нас не увидите.

Не убийство или поимка монстров, а именно это – получение обещанной платы – было самым сложным в ремесле Даниила, а иногда и самым опасным. Он надеялся, еще живой предполагаемый монстр убережет храмовников от опрометчивых поступков.

Настоятель нахмурил лоб, явно выискивая подвох, пожевал губами, затем громко заскреб пятерней по затылку.

– Мы будем глядеть, если выйдешь один, без монстры, то… – Он не закончил, предлагая Даниилу самому додумать.

– Конечно, мне еще понадобится плотный полотняный мешок, черный, как известно, на свету упереусы звереют и кидаются на всех и все.

– Ну да, известно, значит… – Храмовник еще некоторое время хмурился, после чего полез в ящик стола.

Даниил напрягся, одна рука уже давно ласкала рукоять гладия – в ближнем бою он привык полагаться на меч.

– Вот, держи. – Пальцы повертели и выронили на стол один золотой. – И вот еще. – Поверх монетки опустился небольшой полотняный мешочек, не черный.

– Что это? – с подозрением спросил Даниил.

– Мощи святого Иоанна! – благоговейно и почти натурально вздохнул храмовник. – Это тебе за работу, значит. Как и мое благословение.

Даниил взял мешок, монету, покатал ее на ладони.

– Мы сговаривались о трех. – Он не сводил взгляда с настоятеля.

– Верно, но с тобой мое благословение и мощи святого, а они бесценны.

– Когда это вы меня благословили?

– Только что. – Настоятель пару раз небрежно махнул рукой перед лицом Даниила. – Теперь можешь идти.

– Никуда я не пойду! Отдайте мне оставшуюся монету и заберите ваши кости. – Он бросил мешочек на стол.

– Не богохульствуй! – Как минутой ранее Даниил, настоятель также вытянул палец, придавая словам важность. – Как говорил святой аль-Вован, в знаменитой проповеди у ручья, – терпимость, смирение и бескорыстие, значит, среди первейших добродетелей истинно верующего. И я, как отец настоятель, обладаю ими, значит, сверх всякой меры. Однако… – Палец как бы невзначай указал на рослых храмовников. – Не все… э-э-э… братья набралися нужного… э-э-э… смирения…

Даниил поспешно спрятал золотой.

– Вот как, угрожать. Я ведь тоже, случайно естественно, могу пырнуть какого-нибудь особо ретивого брата. – Он передвинул кресло так, чтобы в поле зрения попали все три храмовника, рука демонстративно огладила меч и ножны.

– В храме множество братьев, все они горят желанием жертвовать собой во имя истинной веры и спасения души, – парировал настоятель.

– А если я расскажу всем, что вы жулики и проходимцы?

– Что есть мирская молва, особенно когда грядет Конец Света. Мы – временные гости в этом мире, земная жизнь, устремления, деньги, страсти – все тлен и суета сует.

– Вот и отдал бы мне деньги.

– Разговор кончен! – Ладонь настоятеля хлопнула по столу.

– Между прочим, я спас вашего брата Уинкота, которого вы все считали съеденным, – в попытке получить хотя бы часть из недоплаченного, буркнул Даниил.

– Не ты, но наши молитвы уберегли брата Уинкота от преждевременной встречи с Создателями. Ты выступил лишь орудием Всевидящих, а всю работу делают они. Согласись, не будешь ты благодарить веревку, что спасла утопающего, ибо благодарности достоин лишь тот, кто бросил ее, ну и вытянул, значит. – Взгляд переместился на рослых храмовников. – Проведите нашего… гм… гостя к молельне, пущай делает положенное, значит, ну и мешок дайте. Только глядите, шоб ничего, кроме монстры, не умыкну… – он кинул взгляд на Даниила, – случайно не забрал с собой.

Храмовники дружно кивнули.

Глава 13

Все мы – сестры,

Кротость – наша добродетель,

Целомудренность – наша красота,

Внешнее – лишь покрывало,

Внутреннее – суть.

Владимиров отступил, пропуская процессию Смиренных Сестер.

Во втором куплете их гимна – инспектор помнил – пелось о стыде Сестер, но, вопреки стихотворным строчкам, выше пояса женщины были оголены. Подтверждая, что в понятие «стыд» и «целомудренность» каждый вкладывает свое, лица их были скрыты плотными вуалями, опускавшимися из широкополых белоснежных шляп.

Прохожие расступались, некоторые откровенно пялились на бюсты сестер. Так как в основной массе в Сестры шли женщины старшего возраста, их обвислые груди, на взгляд инспектора, мало кого могли возбудить, впрочем – у всех свои вкусы.

Мимо храма Теней, служители которого, вопреки зловещему названию, просто старались поменьше жечь электричество, вдоль авеню Масок инспектор Владимиров, переваливаясь, двигался в сторону участка.