Следы апостолов

Открыв дом и переступив порог, Григорий поставил пакеты на пол и только тогда увидел царящий в комнатах хаос. Все было перевернуто вверх дном. На полу валялись разбросанные вещи и книги. Ящики из шкафов были вывернуты, а стоявший в углу старинный сундук, в котором хранились ненужные, но памятные чем-то вещи, распахнут и пуст.

Григорий осторожно заглянул в кухню. Окно, выходившее в сад позади дома, было выбито и открыто настежь. Куски стекла лежали на полу, отражая небо. Оборванная занавеска свисала со стула. На подоконнике он увидел следы. Несколько травинок прилипли к комкам грязи.

С замирающим сердцем он бросился на второй этаж, где его взору предстала безрадостная картина полного разгрома. Казалось, что злоумышленники хотели заглянуть в каждую щель в комнате. Григорий прошел к столу и присел на его край. Перед ним на полу лежал портрет Доминика.

— Что скажете, князь? — обратился он к Радзивиллу. Но ответом ему была тишина.

Он еще некоторое время медлил, страшась увидеть свой тайник пустым. Наконец, собравшись с силами, Григорий опустился на колени и стал ощупывать половицы у самой стены, предварительно отодвинув стоявшую там этажерку. Одна из них поддалась. Он аккуратно извлек ее и запустил руку под пол. Документы и привезенные Бронивецким бумаги были на месте. Григорий облегченно вздохнул и снова погрузил руку в отверстие. Там же хранилась основная часть денег, которые он бережливо откладывал все эти годы. Его пальцы коснулись свертка с купюрами. «Пронесло», — подумал Григорий не в силах сдержать улыбку. Он уложил все назад в тайник, вернул на место половицу и задумался. Стоит ли вызывать милицию или не поднимать шум? Даже деньги, лежавшие между страниц энциклопедии, оказались на месте, хотя сама книга валялась на полу. «Так вот значит, какая цель была у вчерашнего ночного визитера, — заключил он, сопоставив факты. — Что ж придется принять меры. Завтра же закажу решетки и укреплю дверь. Теперь нельзя рисковать…»

Внизу сипло звякнул колокольчик.

— А вот и наш пан Бронивецкий, — пробормотал Григорий, выглядывая в окно.

Над калиткой виднелась русая макушка поляка. Пан Бронивец-кий долго извинялся, прежде чем зайти.

— Ничего, ничего, — ободрил его хозяин, подталкивая к двери. — Прошу извинить, но у меня там полнейший беспорядок. Не все, как вы, предупреждают о своем визите звонком.

Ежи переступил порог и остановился в нерешительности, озираясь по сторонам.

— Прошу извинить меня, но видимо я не вовремя, — произнес он, увидев царивший в доме разгром. — Вам сейчас, наверно, не до меня.

— Не обращайте внимания, — успокоил его Григорий. — Ничего страшного, просто кто-то пошел по ложному следу. У меня нет того, что они искали.

Однако поляк понял его по-своему. «Значит, — подумал он, борясь с подступающей паникой, — денег у него нет». От этой мысли у пана Бронивецкого зазвенело в ушах и закружилась голова. Чтобы не выдать своего состояния, Ежи ухватился за притолоку двери.

— А что они могли искать? — машинально спросил он, нащупывая в кармане другой рукой пузырек с успокоительными пилюлями.

— В последние двести лет у нас в Несвиже все ищут одно и то же, — ответил Григорий, глядя в глаза гостю. И добавил с нажимом: — Только пока никто еще ничего не нашел, кроме проблем на свою голову.

— Что же это? — еле шевельнул ставшими сухими, как пергамент, губами пан Бронивецкий.

— Кое-что, принадлежавшее Радзивиллам. Двенадцать Золотых Апостолов.

В этот момент Ежи показалось, что где-то внутри у него лопнула струна. Он попытался улыбнуться, но мышцы уже не слушались его.

— Ежи, что с вами?! — услышал он, словно сквозь вату, и провалился в темноту.

«Не много ли потрясений для одного вечера, — думал Григорий, спешно набирая номер скорой. — Не помер бы тут у меня, бедолага… Вот уже Островский ужом завертится, когда узнает, что Бронивецкий у меня дома коньки отбросил. Объясняй потом, что на все воля Божья, а не мой преступный умысел».

Скорая помощь прибыла уже через десять минут.

— Сердце, — констатировал врач. — Ничего страшного. Думаю, за недельку мы его на ноги поставим. Сейчас из-за жары многие жалуются, — добавил он, направляясь к машине. — Даже молодые.

— Может в посольство сообщить? — неуверенно спросил Гри-горий.

— В посольство можно и не сообщать, а вот родственникам стоит. Есть у него здесь кто-нибудь?

— Насколько я знаю, никого. Кроме меня, у него, кажется, и знакомых-то тут нет.

— Завтра после десяти можете навестить своего поляка. Только ничего не приносите, он у нас на режиме будет. — И протянул руку для прощания.

— Спасибо, доктор, — поблагодарил Григорий, пожимая про-тянутую ладонь. — Как-то все это неожиданно…

— У нас сегодня вообще какой-то аврал, — признался эскулап, садясь в машину. — Только что мужика забирали с проломленной головой. Успел выползти из дома, прежде чем сознание потерял. Я там живу рядом и знаю его с детства. Кто этого Куцего так приложил — непонятно. Мужик хоть и мутный, но после тюрьмы уже лет десять ни в чем криминальном замечен не был.

— Франца?! — ошарашено переспросил Григорий.