Следы

Сегодня утром я обнаружила удивительную вещь. Ты знала, что Ранчо К‑2 полностью принадлежит Кристоферу? Нил говорит, что он это знал, но что для него это настолько незначительно, что уже давно и забыл. Я никогда не задумывалась об этом раньше. А если когда-то и задумывалась, то, должно быть, предполагала, что оно всем нам принадлежит одинаково. Но сегодня мне довелось услышать, как Ирен сказала Крису: «Но, Атота, ферма полностью принадлежит тебе». Казалось, что ей что-то от него было нужно, и это что-то касается нашего ранчо.

Я тут же пошла к дедушке. Думаю, что никто не осмелится оспаривать утверждение, что у дедушки самый прекрасный характер, который только может быть у человека в целом мире. Не важно, о каких великих мужах я читаю, — от Да Винчи до Мак-Кинли — я всегда прихожу к тому, что дедушка во всем их затмевает. Порой мне становится интересно, все ли из нас осознают великую честь состоять в родстве с дедушкой, и благодарны ли за это?

Сегодня, несмотря на то, что я оторвала его от нового перевода Шиллера, он принял меня королевской учтивостью. Но это не точное описание. Дедушка, думается мне, в намного более высокой степени джентльмен, чем большинство королей.

— Дедушка, — спросила я, уважая его любовь к прямоте, — действительно ли Ранчо К‑2 принадлежит кузену Кристоферу?

— Да, — последовал ответ.

И тогда, кажется, он прочитал мои мысли, так как тут же спросил:

— Но, милая, почему это должно тебя беспокоить?

Я сказала, что раз это не беспокоит его, то не беспокоит и меня; но мне просто хотелось понять.

Дедушка подвинул мне стул. Он объяснил, что кузен Кристофер был старшим сыном дяди Кристофера, поэтому он совершенно законно унаследовал все поместье. Он так же сказал, что, когда они с дядей Кристофером, а потом и с дядей Финеасом, построили второй дом, они пришли к согласию о том, что разделять родовое имение было бы неблагоразумно. Так что дедушка вместе с дядей Финеасом вложили все свои деньги в ранчо и хотели, чтобы оно передавалось по наследству. Он объяснил, что это было самое мудрое из всех возможных решений. Я уверена, что ты об этом знаешь, поэтому не буду нагружать тебя повторениями. Дедушка еще сказал, что в нашей семье ничто не делится «мое» и «твое».

Нам часто это говорят. Думаю, что мы всегда в это верили. В любом случае, на этом мой допрос был закончен, и я пошла за словарем, чтобы посмотреть в нем значение слова «щедрость». Оно означало именно то, что я думала. Так что, когда мы с тетушкой Грасией принялись за глажку, я у нее спросила, почему, раз у Квилтеров нет таких понятий, как «мое» и «твое», все же получается, что мы все это время живем за счет щедрости Кристофера.

Казалось, я шокировала ее этим вопросом, но она быстро взяла себя в руки и сказала, что я прелестное дитя и откуда ко мне в голову вообще пришла такая сумасшедшая мысль.

Я рассказала, что Ирен сказала Крису о том, что «ферма» принадлежит ему, и что все эти люди уже столько лет живут за счет его щедрости.

Тетушка Грасия сказала, что я, конечно, могу думать все, что считаю нужным, но что ей жаль слышать мои нравственные идеи, и что мое положение дедушкиной внучки вообще-то не дает мне права подслушивать. Она в молчании догладила один из красивых бюстгальтеров Ирен, отделанный ярдами кружевной оборки. Я, оскорбленная, тихо гладила наволочку. Странно, но следующей вещью, которую она сказала, было:

— А что сказал Кристофер?

— Он назвал ее очаровательной дурочкой, — сказала я, — и заявил, что разговор окончен.

— Конечно, кто бы сомневался, — улыбнулась тетушка Грасия.

Но я объяснила ей, что они прекратили разговор, чтобы начать целоваться. Они постоянно целуются. Дядя Финеас говорит, что для медового месяца это полностью нормально. Возможно он шутит. Это кажется странным. Вы с Грегом так не делали. По крайней мере не чрезмерно и не при людях.

Олимпия пошла на кухню посмотреть, не порвалась ли одна из ее любимых тафтяных нижних юбок от ручной стирки (порвалась).

Тетушка Грасия сказала:

— Олимпия, дорогая, почему некоторым женщинам нравится, когда их называют дурами?

— Потому что они и есть дуры, — ответила Олимпия. — Это проверка на обидчивость. Однако, если эта молодая особа не перестанет называть меня тётушкой Олимпией, я придумаю и ей какое-нибудь обращение, которое будет ее раздражать.

Мы говорили Ирен, что Олимпия обижается на «тетушку», но каждый раз она твердит, что ничего такого не помнит. Думаю, что Олимпия и Ирен недолюбливают друг друга, по крайней мере пока. Кажется, я ещё не рассказала тебе о причудливой манере Ирен. Она постоянно говорит — я бы даже сказала непрерывно. Особенно тяжело это переносит Олимпия. Пока вся семья занята — Крис бросился помогать отцу с Нилом по ранчо — остаётся только Олимпия, которой приходится беседовать с Ирен. Сейчас можно сказать, хотя на самом деле мы так не думаем, как же здорово, что Грега здесь нет. Олимпии не приходится тихо и смиренно сидеть в кресле. Она спокойно может уйти. Она часто уходит.