Тут уместно было бы поднять бокал за память г-на Кондома, изобретшего то, что потом начало называться его именем, заменив старое деликатное название «мужской щит». Только желающих не нашлось…
– А помнишь ту индианку? – поддел другой офицер, капитан – лейтенант Ганн
– Это же был мальчик…
– Да заткнись ты…
Тема была запретная. В Британском королевском флоте процветал гомосексуализм, сам Уинстон Спенсер Черчилль, будучи еще не Первым морским лордом, а острым на язык летописцем и военным корреспондентом изрек: британский военный флот – это ром, плеть и содомия. Это было и сейчас, только поддерживать разговоры на такие темы – не было принято. Хотя все знали даже адмиралов, сделавших первые шаги по карьерной лестнице исключительно благодаря своей смазливости.
– Господа, а как считаете, к чему такая срочная командировка? – лейтенант-коммандер Симмс умело перевел тему – вам не кажется, что что-то готовится…
– Давно пора…
– Да, эти русские давно заслуживают того, чтобы им вломили как следует. Еще немного – и у них будет не меньше авианосцев, чем у нас. Азиаты проклятые…
Русских почему то называли «азиаты», хотя азиатская часть страны была одним из наиболее свободных от человеческого населения и малоизученных мест мира, а жители Европейской России мало чем отличались от обычного европейца, и даже бород уже почти не носили.
– Хорошо, что не казаки – подколол Ганн
– А что, господа – сказал коммандер Пакенхэм – выпьем же за то время, когда и казаки станут подданными Его Величества…
– Виват, виват, виват!
Но кричали не все.
– Симмс, ты что-то хочешь сказать?
– Господа, зачем нам казаки? Вы же видели, какие это дикари. Это же прирожденные убийцы, их невозможно призвать к цивилизации…
– Ну, тех же масаев и матабелов мы призвали к цивилизации, верно? Да и гуркхи – вовсе не воспитанники воскресной школы.
– Ай, бросьте, господа – подключился капитан-лейтенант Нолидж – сколько сил и энергии мы тратим на перевоспитание этих дикарей. А результат? Одни восстания? Не проще ли загрузить в самолеты хлор и…
Ответить никто не успел – подошел вестовой, четко козырнул. Каждый капитан устанавливал свои правила на корабле: некоторые требовали сообщать им о мельчайших проблемах и в любое время, некоторые наоборот – считали, что пока капитана на мостике нет, дежурная смена должна решать свои проблемы сама, привлекая капитана лишь при крайней необходимости. Коммандер Пакенхэм относился к второй категории.
– Господин капитан, господин капитан-лейтенант Стоун просит вас подняться на мостик…
Значит, что-то серьезное. Пакенхэм встал, согреб горсть меди – играли по мелким ставкам, только чтобы интерес поддержать
– Прошу прощения, господа…
– Что там?
Капитан – лейтенант Стоун протянул подзорную трубу. Он был достаточно умен, чтобы вовремя уходить в тень – и Пакенхэм, ценя его за это, намеревался при следующем продвижении по службе взять его с собой. Его звание и должность уже обязывает иметь
– Два румба справа, сэр…
Коммандер отклонил трубу, расчехлил собственный бинокль. Этот бинокль с шлифованными вручную линзами – был в руках отца, когда они шли наперерез русской эскадре в Желтом море.
Впрочем, неладное можно было увидеть и без бинокля…
– Вот… черт.
На горизонте – виднелся дым. Не такой четкий, какой бывает из труб идущего полным боевым ходом корабля – а размытый, сероватый с черным. Такой бывает, когда судно горит…
Само судно было видно плохо – но явно, судно гражданское. Судя по надстройкам – сухогруз, относительно небольшого водоизмещения. Такие во множестве чапают в прямой видимости берега, редко отваживаясь на что-либо иное, нежели каботаж[4] В отличие от более крупных судов – такими владеют всякие проходимцы, они экономят на всем, нанимают экипаж, состоящий из самых отвратительных забулдыг, которых можно найти в любом порту. Иногда даже не за деньги – а просто за кормежку. Такой корабль может перевозить все что угодно, в том числе и контрабанду и случиться на нем тоже можно всякое…
– Гражданское…
– Оно самое, сэр.
– Сигнал бедствия подавали?
– Радист говорит – не слышно ничего, сэр.
И тут – ничего удивительного. Сама судовая рация, равно как и радист – тоже стоят денег. Могли выйти в море и без них.
– Вот… черт.
– Темнеет, сэр…
Да, темнело. Солнце, словно напитавшись кровью и превратившись из ослепительно желтого в багровое – падало в воды за кормой. Где-то там был Гибралтар – а этим придуркам ночью точно конец. Если они даже не знают, как привлечь внимание, если попали в беду.
– Сэр!
Над терпящим бедствие судном вдалеке – взлетела одна маленькая, белая искорка. Взлетела – и канула вниз…
– Они подают сигнал. Кажется, увидели нас…
Черт бы их побрал. Конечно, приказ есть приказ, а этих придурков если и жаль, то мало – но все-таки морское братство есть морское братство.
– Право на борт два румба. Ход двадцать два узла.