Следуя зову

Кузнец кивнул, Олан с горящими глазами взял в руки кинжал и несколько раз взмахнул. Судя по взгляду, он был в восторге, но такие кинжалы стоят дорого. После вызволения меня из тюрьмы и покупки отражателя подобное мы себе позволить не могли.

Вскоре Глиф убрал сундук и вернулся к нам.

— Куда путь держите? Сейчас опасно путешествовать, а с беременной женой и подавно!

Дэмиор что-то ответил, потом в мужской разговор вклинился звонкий голосок Бриссы, но смысл слов уловить не получалось. Положив голову на руки, я задремала прямо за столом. Мне снилась снежная крупа, сыплющая со всех сторон, но рассмотреть картинку, скрывающуюся за ней, никак не удавалось.

* * *

— Глиф, — я коснулась рукава кузнеца, отметив, что возвышаюсь над ним.

Мы проснулись всего с полчаса назад, но уже успели наскоро позавтракать и собраться. Дэмиор пошел седлать лошадей, а Бриссе вновь стало плохо.

— Да? — мужчина обернулся.

— Возможно, это прозвучит странно, но не нужно валить деревья для забора. Лес… будет злиться. Он оберегает вас, не пуская крэйтаров к деревне.

Не дожидаясь расспросов, тут же выскочила на улицу, где столкнулась с фандрийкой.

— Ты не видела Олана?

— Может, он помогает Дэмиору? А вот и он! — на крыльце показался мальчик с небольшой сумкой через плечо.

— Собрался? — обратилась к нему Брисса. — Мы вот-вот поедем.

Вычищенные лошади стояли за домом. Вокруг лежали сугробы — снег за ночь не растаял, а уверенно обосновался на земле.

— Рано снег лег, — обеспокоенно сказал Дэмиор, закончив с лошадьми.

Да, пожалуй, он может устроить нам дополнительные сложности на перевале. Придется поторопиться.

— Спасибо, что перенес меня в кровать, — тихо сказала я и покраснела.

Вчера я уснула за столом, а проснулась в постели. Брисса сказала, что меня унес проводник.

— Не за что, — коротко ответив Дэмиор, отвернулся и пошел в дом.

Я осталась одна, несколько обескураженная его поспешным уходом. Ну и ладно! Вспыхнув, начала пристегивать сумки к седлу.

Спустя несколько часов и Брисса заметила дурное настроение нашего проводника. Один раз Дэмиор серьезно отругал Олана за опрокинутый котелок с кипятком, из-за чего нам пришлось задержаться на привале, а сейчас угрюмо молчал, не реагируя на наши попытки разговорить его.

Когда мы вернулись на тракт, нам навстречу стали попадаться всадники и кареты. Проводник обогнул нашу лошадь и поехал впереди.

— Что это с ним? — тихонько спросила Брисса.

— Не знаю.

Мое настроение тоже оставляло желать лучшего. Почему-то казалась, что причина раздражительности проводника во мне.

Неожиданно наше внимание привлекли крики впереди. Жеребец Дэмиора стоял чуть в стороне от дороги, а сам он зло отчитывал мальчика. Олан чуть слышно всхлипывал, но едва мы с Бриссой подошли, залился беззвучными слезами.

— Дэмиор! — фурией подлетела к ним фандрийка, — Это уже перебор!

— Я говорил тебе, что не позволю красть! Это было условие твоего путешествия с нами! — льдом в голосе проводника можно было бы оцарапать кожу.

Брисса, которой мужчина так и не ответил, растерянно переводила взгляд с Дэмиора на Олана. Мальчик не спешил оправдываться, лишь слезы капали на землю.

— Что случилось? — не выдержала я.

— Покажи, — проводник требовательно взглянул на мальчика.

Олан послушно полез в сумку, и на свету блеснуло серебро. Кинжал Глифа.

— Что? Как ты мог… — изменившимся голосом прошептала фандрийка.

Под ее разочарованным взглядом Олан затрясся и заплакал:

— Я не хотел, но не удержался! — размазывая слезы по лицу кулаками, мальчик умоляюще смотрел на Бриссу.

Дэмиор устало выдохнул.

— Вернемся к Глифу, отдадим кинжал. Извинишься.

— Вы оставите меня там? — всхлипывая, спросил мальчик. Его нос покраснел от слез, но в глазах застыла надежда.

Дэмиор не ответил ему:

— Думаю, вам лучше подождать здесь. Бриссе не стоит трястись в седле, один я быстрее обернусь.

Неужели он оставит Олана там? Неподалеку на привал остановился небольшой караван, и Дэмиор, попросив приглядеть за нами, уехал.

Познакомившись с путешествующей семьей, мы присели у огня. Милая женщина предложила нам перекусить, но мы отказались. Усадив троих детей мал-мала меньше, она принялась кормить их. Переживая за Олана, Брисса тихонечко всхлипывала, и я приобняла ее. Слов, чтобы утешить ее, не находилось — мальчик нарушил свое обещание, обокрал человека, приютившего нас.

Маленькая девочка, смуглая и черноволосая, покончив с обедом, подошла поближе к Бриссе, завороженно глядя на ее светлые тугие локоны.

— Хочешь потрогать?

Я с облегчением выдохнула: фандрийка отвлекалась на ребенка и улыбалась сквозь слезы.

Сидеть на месте было невыносимо и, заметив куст каринны, занесенный снегом, я поднялась.

— Я отойду, — сказала я Бриссе, и та коротко кивнула.