Следуй за своим сердцем

Даниель бросился к машине, стараясь отогнать образ разбитого авто. Он должен ехать быстро, но аккуратно. Дорога извилистая, но он ее хорошо знает.

Через десять минут езды он едва успел притормозить перед коварным поворотом, известным в округе как «Смертельный вираж» — неудивительно, что его так назвали.

На дороге он заметил свежий тормозной след: совсем недавно тут кто‑то явно потерял бдительность… Сердце его едва не выскочило из груди. Он сбавил скорость и поехал совсем медленно.

О нет! Изгородь, окружавшая оливковую рощу, раскинувшуюся вдоль дороги, была покорежена. В нее явно кто‑то врезался. И совсем недавно!

Но где же машина?

Ева отыскала бумажные салфетки. Надо было высморкаться и вытереть лицо. Она никак не могла успокоиться — все плакала и плакала. Каждый раз, когда она думала, что вот уже все, слезы принимались течь с новой силой. И все, что ей оставалось, — найти носовые платки и позволить себе выплакаться.

Однако пора было выбираться. Близился закат, извилистую дорогу она знала плохо, так что ей предстояло доехать до аэропорта засветло. Собрав волю в кулак, она завела мотор. Она хочет жить, а значит, надо прекратить реветь и ехать вперед. Аккуратно.

Свои чувства к Даниелю она окончательно осознала за несколько часов, которые провела в лагере на Кабальерос. Поприветствовать ее пришли знакомые дети и подростки и кое‑кто из руководства агентства «Блю трейн». Ну а как же? Ведь она стала женой богатого известного человека, который пожертвовал агентству три миллиона долларов. Но вот никто из рядовых сотрудников не оставил свои дела, чтобы поздороваться с ней…

Никогда раньше она не задумывалась над тем, какую пропасть сама создала между собой и своими коллегами. Общалась с ними только по работе, а выходные проводила исключительно в одиночестве.

Даниель стал для нее настоящим лучиком солнца, хотя она этого и не понимала. И как только она раньше жила без него? Да она и не жила… С тех пор как не стало Иоганна, она просто существовала.

Даниель же пробудил в ней чувства, которые она похоронила глубоко внутри себя, чтобы никто не мог ранить ее.

И вот теперь она ранена… Ей больно так, как не было еще никогда в жизни. Но при этом она понимала, что, если солнечный свет, который благословил ее, исчезнет, она провалится в черную дыру, из которой не сможет выбраться уже никогда…

Ева резко нажала на тормоз. Если солнечный свет исчезнет? Что значит — исчезнет? Она ведь сама села в эту машину и уехала от Даниеля! Сбежала от своего солнечного света.

Даниель был прав. Она трусиха. Что она сделала? Она вот так вдруг вывалила на него свои чувства и ударилась в истерику, потому что он немедленно не ответил на них. И почему? Потому что она нечаянно подслушала его разговор с сестрой и сделала для себя вывод, что он никогда не полюбит ее?

А как же их страстный и нежный секс? И то, как он смотрел на нее? И ведь он сдержал все обещания, которые дал ей. Так разве ей не за что бороться?

Ей надо вернуться. И как можно быстрее!

Она торопливо развернула машину.

«Даниель, пожалуйста! Пожалуйста, будь дома!» — билось у нее в голове.

Взвизгнув тормозами, рванула в обратном направлении. Проезжая мимо того места, где она притерлась к забору, увидела машину. Знакомую машину. Узнала и того, кто внимательно рассматривал поврежденный забор.

Едва бросив взгляд в боковое зеркало, чтобы убедиться, что за ней никто не едет, резко остановилась и дала задний ход. Остановилась рядом с автомобилем Даниеля, выскочила… и поняла, что ноги ее не держат. И голос пропал. Что она не в состоянии ни побежать к нему, ни позвать.

Но этого и не потребовалось.

В мгновение ока Даниель оказался рядом с ней. Схватил ее и так крепко прижал к своей широкой груди, что она едва могла дышать.

— Никогда больше так не делай, — прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы. И вдруг повысил странно изменившийся голос: — Никогда, слышишь, никогда больше не смей уходить от меня!

Она подняла голову и поняла, почему вдруг его голос так изменился. Даниель плакал.

Он взял ее лицо в ладони, и его соленые слезы закапали на ее щеки.

— Я думал, ты погибла, — надтреснутым голосом выдавил он. — Увидел сломанный забор… Подумал, тебя увезли…

А потом он стал целовать ее — в губы, щеки, нос, глаза… Потом снова прижал к себе.

— Никогда в жизни мне еще не было так страшно. Я думал, что потерял тебя.

— Никогда, — прошептала она. — Прости меня…

— Нет, Ева, не надо… Боже…

Они еще долго стояли, прильнув друг к другу. Сердца их бились в унисон.

— Ты моя, Ева Пеллегрини, — прошептал он. — Ты принадлежишь мне, и я никогда не отпущу тебя. И я принадлежу тебе. Мое сердце — твое. Ты моя жена. И я люблю тебя. Я сделаю для тебя все. Все, что угодно. Я хочу от тебя детей, хочу каждый день просыпаться рядом с тобой, знать, что ты моя. Прости меня за все те ужасные вещи, которые…

— Не надо, — прервала она его. — Мы оба делали ужасные вещи. Я люблю тебя…

Когда мимо проехала машина и громко просигналила им, Даниель наконец оторвался от губ Евы и, смеясь, скомандовал:

— Поехали домой, жена моя!