Следствием установлено

За все время следствия, точнее, с момента задержания, Биндилиани как дал показания, что он только помогал своему шурину Зифриду организовывать погрузку и выгрузку рубероида, линолеума и аккумуляторов, не зная о их мо-шенническом хищении, так и держался. Причем, с каждым новым допросом его показания, «отшлифованные» не только и не столько адвокатом Куликом, как его сокамерниками, становились все весомей и весомей, а доказательства его вины — все легковесней и легковесней.

Надежды на то, что сотрудники потерпевших фирм смогут опознать в нем одного из «помощников» Шаматавы и Квирая, «засветившихся» в обмишуренных ими фирмах, не оправдались. Все установленные по делу свидетели из числа потерпевших сторон при проведении следственного действия — опознания — как один заявляли, что представленного им на опознание гражданина видят в первый раз.

— Ну, что? Будем освобождать из-под стражи моего подзащитного? — снисходительно улыбаясь и потирая от удовольствия руки, не раз говорил Паромову Кулик. — Доказательств против него ведь нет.

— Подождем, — отбивался Паромов, — срок-то еще не истек. Вот отловят оперативники Шаматаву — тогда и решим.

— А если не отловят? — задирал адвокат следователя.

— Тогда тоже решим…

Настойчивость адвоката была понятна: он честно отрабатывал гонорар, причем, недурственный гонорар — старшему следователю за такую сумму надо было полгода, а то и год корячится в поте лица.

Как-то к следователю пришел отец Зифрида Шаматавы — Карл Иосифович, старый коммунист и настоящий работяга, оттрубивший несколько лет на КЗТЗ в литейке, который без обиняков спросил, что нужно сделать, чтобы Биндилиани вышел на свободу.

— Первое, — ответил Паромов, — это чтобы ваш сын Зифрид находился тут и дал показания. И второе — возмещение в полном объеме ущерба потерпевшим сторонам. Но я знаю, что вы на это не пойдете, — добавил следователь, уточняя: — Не станет отец сдавать сына. Любой отец и любого сына, даже самого несносного… Потому что отец!

— Хорошо, мы подумаем, — вставая с предложенного следователем стула, глухо отозвался Карл Иосифович. — Сын сыну рознь. Порой чужой человек намного ближе, чем сын родной. Так и для меня — можете верить или не верить — мой зять дороже сына-негодяя.

Шаматава старший был еще той, советской закалки и рассуждал с советской точки зрения. Он ушел. А через три дня к отделу милиции подкатили, блистая черным лаком, два «мерса», и из них вывалило около десятка крепких парней в длинных, до пят, черных пальто и затемненных очках.

Карих, обнаружив эту необычную группу через окно, удивился:

— К кому валят эти крутые парни на крутых тачках?

Паромов, взглянув также в окно, отозвался кратко:

— А черт их знает… Внушительные мальчики… Наверное, к начальнику отдела. К нам такие солидные не ходят, мы все больше с бродягами да шаромыгами…

Но он ошибался. Вскоре оказалось, что эти «внуши-тельные мальчики», прибывшие из столицы родины, пожаловали именно к нему.

— Кто тут старший следователь Паромов? — после того как вся кодла угрюмых незнакомцев ввалилась в кабинет следователей, задал вопрос самый мелкий детина.

— Я, — с вызовом отозвался Паромов, которого уже начинало коробить от столь бесцеремонного поведения «длинных пальто» и черных очков. — А кто это вам разрешил в мой кабинет вваливаться толпой? Я, кажется, вас сюда не приглашал…

— Мы из Москвы, — ответил со скрытым подтекстом кто-то из них.

— Да хоть из Вашингтона… или с Марса, — тут же отреагировал Паромов. — Сами выйдете, или мне наряд пригласить… — и потянулся к трубке телефона. — Здесь служебный кабинет, а не место «стрелки» и бандитской разборки. Адресом ошиблись, господа хорошие!

— Выйдите, — приказал «мелкий» остальным катего-ричным тоном, и те молча подчинились.

— Теперь слушаю, — сказал Паромов уже более спокойным голосом «мелкому», когда его сотоварищи покинули кабинет следователей. — Чем обязан такому «высокому» визиту? — съязвил он.

— Мы по делу Биндилиани…

— Кто это — мы? — перебил его старший следователь при молчаливом выжидании своего коллеги Карих Сергея, заинтересованно наблюдающего за разворачивающимися событиями. Карих в этот день был дежурным следователем, и полу его пиджака явственно оттопыривало табельное оружие — пистолет ПМ, неотъемлемая часть атрибутики члена оперативно-следственной группы.

— Мы — это родственники, или мы — это знакомые… возможно, мы — это адвокаты. Или мы — это московские гангстеры? Извините, пожалуйста, но ваш антураж в одежде на это прямо указывает. Кстати, присаживайтесь, — указал следователь на стул, — а то как-то неудобно: хозяин сидит, а «гость», хоть и не званый, стоит.

«Мелкий» сел на указанный стул.

— Спасибо, что предложили присесть, а не сесть, — выдавил улыбку он, — сесть мы всегда успеем.

— Это точно, — откровенно усмехнулся Паромов.

— Я работаю в Москве в сфере нефтяного бизнеса, — между тем продолжил «мелкий», сделав вид, что не услышал шпильки следователя, — и являюсь двоюродным братом арестованного вами Биндилиани…