Следствие ведёт чудодей

— В том же году комиссары подобрали умирающего Наездника. У него на шее был кулон, золотой треугольник с красным камнем. Он умер через час, а в бреду повторял одну и ту же фразу, которую никто не понял. Я точно не запомнила, что-то про жизнь и фатальные ошибки, она странно звучит…

— Каждая ошибка жизни здесь грозит стать фатальной?

Гвен вырвала руку и торопливо отступила, испуганно вытаращив глаза.

— Это орк сказал перед смертью, — пояснил я. — Он что, бывший комиссар?

— Не знаю я, кто он такой, — огрызнулась комиссарша. — Или кто ты такой.

— Я — Шейн. Странник, искатель, охотник, чародей. Так у меня на визитке написано. Ну, кроме чародея, но за это я тому гоблину уши отрежу ещё.

— Стрелялки, — выдавила Гвен. — Это было двести лет назад. А ты говорил так, будто сам их видел.

— Видел, — кивнул я. — Ты что-то путаешь. Или был не один случай. С моим участием это не в Спектре было. Салман, вот как тот городок назывался.

— Город Салман был разрушен землетрясением восемьдесят пять лет назад, Шейн, — нервно сглотнув, сообщила Гвен. — Он буквально провалился под землю.

Я зажмурился и помассировал пальцами виски. От этого бреда уже того и гляди мигрень начнётся. Опоил её орк чем-то что ли? Или бессонная ночь за чтением архивов и девичья память плохо сказались? Явно Гвен что-то путает. Или в архивах путаница. Наверняка половина бумаг там — старые номера «Гоблинского вестника». А я уж знаю, как гоблины пишут. Скорее всего, не Салман провалился в Устье, а какой-нибудь Шалман, а ленивый писака лишний вензель забыл поставить.

— Тот кулон, с красным камнем, всё ещё в хранилище комиссариата? Его искал орк и для того тебя похитил?

— Значит, ты всё-таки знаешь, — протянула женщина.

— Я сообразительный. Иногда. Если улики разложат у меня перед носом. Например, если рядом пробежит тип с окровавленным ножом и безумной улыбкой, я почти наверняка догадаюсь, что он кого-то убил.

— Улики против тебя, Шейн.

— И о чём они говорят? Что я — чудодей из шапито, трёхсот пятидесяти лет от роду? — насмешливо вскинул бровь я. — Серьёзно?

— Были и другие записи. Семьсот лет назад, когда Спектр только строился. Основатели наградили охотника Штерна за спасение поселения от Табуна диких Скакунов. Там даже гравюра имеется. Основатели очень похоже нарисованы, точь-в-точь, как на статуе. А охотник в шляпе и с золотым кулоном на груди.

— Семейная реликвия, — отрезал я. — Правда, я не знал, что такая старая. А шляпы всегда в моде. Ты меня винишь за хорошее чувство стиля у моего предка? Подумай здраво. Эльфы живут по тысяче лет. Некоторые обитают в Спектре со дня основания. Ты не думаешь, что они бы меня узнали, если бы твоя дурацкая теория оказалась верной?

— По-моему, с эльфами у тебя отношения не очень ладятся, — заметила Гвен. — В прошлый раз троих прикончил, отбирая рог. Вчера одного табуретом приласкал.

— Так это он ко мне в окно полез, а не я к нему! — моему возмущению не было предела. — Поехали, покажешь мне эти свои архивы. Я докажу, что ты выдумала ерунду.

— И на чём поедем? Табун Скакунов призовёшь?

— Значит, пойдём, — отмахнулся я. Ну да, забыл, что сюда Гвен прибыла не в комиссарской карете, а на плече у орка.

В разгромленном кабинете Гвен нас уже дожидалась Эрисса.

— Ко мне снова приходили эльфы, — сообщила она в ответ на мой удивлённый взгляд. — Охранники отбились, и стража подоспела, но я решила, что тут будет безопаснее. Ты, конечно, предупреждал об опасности, но я думала, угроза исчезнет, когда ты вернёшься. Вместо этого всё наоборот, раньше меня никто не беспокоил.

— Откуда вернусь? Я был у тебя утром, потом пошёл спасать Гвен. Кстати, тот орк мёртв, но его причиндалы отрезать не удалось, готов отказаться от премиальных.

— Забудь, — отмахнулась она. — Вот, забери и… уходи.

Эрисса протянула мне кулон. Ещё один. С голубым камнем.

— Каждая ошибка жизни здесь грозит стать фатальной, — процитировал я.

Эльфийка отшатнулась. Значит, что-то для неё эта фраза значит. Кажется, я тут понимаю меньше всех.

— Что это значит? И откуда у тебя кулон?

— Ты знала его раньше, да? — встряла Гвен. — Когда? Триста пятьдесят лет назад? Раньше?

Я развернулся и схватил комиссаршу за горло.

— Где кулон? Тот, что с красным камнем. Который был у Наездника?

Дрожащим пальцем она указала на дверь. Точнее — на верхнюю притолоку дверного косяка. Наверняка, чтобы засунуть туда побрякушку ей пришлось встать на стул, но я сумел дотянуться и так. Иногда и нерадивость строителей приносит пользу. В щель за дверной притолокой орк заглянуть не догадался, когда обыскивал кабинет.

Я держал в руке четыре кулона. Пятый по-прежнему висел на шее. И это ничего для меня не проясняло.

— Где бумажки из архива? — обратился я к дрожащей от страха Гвен.