Следователи из отдела статистики

Городок, как и вся округа, принадлежал «African Trade Corporation». Аборигены покупали у корпорации еду, одежду, лекарства, то есть вообще всё, что имелось в городе, было куплено или взято в кредит у «African trade corporation». Они пользовались ходящими внутри корпорации деньгами, говорили на жуткой смеси английского, и двух-трёх африканских диалектов. Единственные, чем местные могли расплачиваться это свой труд и, разумеется, свои жизни. Можно сказать, что только труд и жизнь принадлежало не корпорации, а самим аборигенам.

Впрочем, «African trade corporation» с успехом покупала и труд и жизни своих чернокожих англоязычных рабов, меняя на плохие лекарства, дешёвую синтетическую одежду и такую же синтетическую еду. И всё это они делали вполне законно! В рамках своих собственных, самолично и официально принятых законов.

— Привет добрый дух и тебе тоже, большой добрый человек — на плохом английском сказал Эндрю Нгао`мма. Честно говоря, он и сам был отнюдь не маленьким, если и уступая Николаю в росте и размахе плеч, то совсем немного. Пять негров внезапно вступили в круг света отбрасываемый туристическим фонариком, плавающим над головой у Эдуарда Владимировича так как именно он активировал его подбросив вверх.

Коля приветственно кивнул сразу всем.

— Ты пришёл, как и обещал — сказал Нгао`мма: — Ты сказал, что это будет последний раз когда ты придёшь.

— Здравствуйте, товарищи — Дядя остановился на таком расстоянии, чтобы круг света охватил аборигенов и смыкался за их спинами: — Так и есть.

Таня наморщила лоб. Она не привыкла к искажённому английскому с богатой примесью незнакомых слов. Девушка едва-едва понимала, о чём идёт речь.

Эдуард Владимирович спросил: — Как твоя дочь, Балога`мма?

— Благодарю добрый дух, твои лекарства излечили её.

— Вы захватили с собой телеги?

— Мы взяли волокуши — Эндрю Нгао`мма отступил в сторону и на свет вышли ещё четверо негров тянущих за собой сделанные из прочной и лёгкой пластмассы ящики. Видимо раньше они были корпусами каких-то машин, но вот внутренности выброшены, наружная часть смазана жиром и теперь они превратились в волокуши — пожалуй лучший способ транспортировки тяжестей по здешним джунглям если не применять серьёзную технику.

— Идите за мной — Эдуард Владимирович развернулся и пошёл обратно.

Таня во все глаза разглядывала чернокожих, как будто светящихся изнутри чёрным цветом, аборигенов. Те тоже удивлённо посматривали на девушку не видев её раньше и гадая про себя, чтобы могло значить её появление в компании доброго духа приносящего еду и лекарства и большого доброго человека помогающего ему?

«— Вот скажи мне, товарищ Накамура — наседал старший биолог Коля Кирпичников — По твоему нормально то, что сейчас происходит в этой вашей, смешно сказать, Империи?

Разговор происходил в комнате имени Валентины, она же комната для отдыха и состав двух экспедиций сидел за большим столом, а кому не хватило места устроились на самодельном диване и таких же самодельных креслах из морфирующей пластмассы. На правах капитана советской части экспедиции я объявил начало совещания, кратко описал происходящие сейчас на Земле процессы, стараясь оставаться максимально бесстрастным. Капитан Сугимото поправил меня в какой-то мелочи, сейчас уже не помню в какой. Потом он произнёс речь, смысл которой сводился к тому, что наконец-то японский народ воспрянул от векового сна и готов пойти собственным путём. Он долго благодарил молодой Союз за помощью ещё более молодой Империи в борьбе против владычества проклятых западных варваров, но в тоже время дал твёрдо понять, что сам вполне одобряет все решения самозваного Токийского императора и поддерживает их.

Когда товарищ Дайке закончил я разрешил свободное обсуждение и оглядываясь назад я размышляю — не было ли это ошибкой? Я и сейчас думаю, что даже откровенная вражда предпочтительнее недомолвок и скрытого напряжения, которое так или иначе, всегда будет только нарастать. Но факт остаётся фактом. Этот день, не хочу называть месяц и число, чтобы не дать ему остаться в человеческой памяти. Если кому-то действительно нужна точная дата, то он сможет легко подсчитать её по корабельным журналам. Тот день стал днём первой крупной ссоры на Марсе. Не знаю, как там вели себя четверо американцев, когда два месяца жили на своей базе, но в нашем коллективе произошёл первый серьёзный разлад. Моя вина, как капитана, в том, что я хотя и сумел его предвидеть, но предотвратить не смог.

Товарищ Накамура, невысокий роботехник, с подвижным, одновременно и располагающим и отталкивающим на мой взгляд, лицом предпочёл сделать вид будто не понял вопроса: — Что именно из происходящего сейчас в Империи вызвало ваше раздражение, Кирпичников-сан?

— Не притворяйтесь! — воскликнул биолог — Я говорю о всём этом фашизме?!

— Говорю вам: вы преувеличиваете!

— Это я говорю вам!