Следователь по особо секретным делам

– Детки, что постарше, кинулись пожар тушить, – говорила между тем Зинаида Игнатьевна. – Да и пожарная команда прибыла – я её сразу же по телефону вызвала. Но даже тела Ивана Севостьяновича не нашли – всё в один ком спеклось.

– Следы поджога? – быстро спросил Скрябин.

– Да что вы! – тетенька даже руками на него замахала. – Кто бы стал нашего директора поджигать? Деткам он был – роднее, чем отец для многих из них. Как все на его похоронах плакали! – Она и сама, не удержавшись, снова всхлипнула. – И ведь хоронить-то нам пришлось гроб, куда мы одного пепла с того пожарища насыпали. Но хоть в одном повезло: новым директором нам поставили нашего же выпускника – он пять лет назад педагогический институт окончил. Так что – он всё сохранил так, как и при Иване Севостьяновиче было.

Надо полагать, она подразумевала: не стал устраивать никакие кадровые перестановки. Равно как и убирать из парка деревянные скульптуры.

– Можете показать нам, где произошел пожар? – спросил Николай.

И Зинаида Игнатьевна вывела их из здания, а затем повела в ту часть парка, где стволы сосен стояли не медно-красные и веселые, а закопченные и сумрачные.

9

Самсона признание Отара Абашидзе возмутило больше, чем пистолет, направленный давеча ему в живот.

– И вы столько времени об этом помалкивали? – Со злости он врезал кулаком – не по физиономии коллеги, а всего лишь по столу, у которого при этом со слышимым хрустом подломилась одна из ножек.

Старичок-вахтер укоризненно произнес:

– Самсон Иванович! Зачем же столы-то ломать?

– Я вам не Чапаев, – пробурчал Давыденко.

Но воспоминание о любимом фильме всё же помогло: он слегка охолонул. А сам Абашидзе этого выплеска ярости словно бы и не заметил – спокойно пожал плечами. И проговорил – как ни в чем не бывало:

– Ну, я вас невинным ягненком отнюдь не считал. И думал, вообразите себе, что это вы убили Татьяну Рябинину – по наущению Данилова. Или потому, что он вас подкупил. Наш Святослав Сергеевич в последнее время сорил деньгами. И я теперь понимаю, почему.

– Что – он сберкассу грабанул? – осклабился Давыденко.

– Да нет, – Абашидзе даже не улыбнулся, – у него не было в том никакой нужды.

10

На пепелище и вправду мало что уцелело. Дворянская усадьба, ставшая затем детдомом, походила на многие строения, возведенные в Москве после пожара 1812 года: её выстроили из бревен, которые снаружи обшили досками, обмазали гипсом и «загримировали» под камень. Однако огонь этот обман распознал и разоблачил: на месте флигеля бывшей усадьбы выступал из земли почерневший бревенчатый остов. Его так и не разобрали за минувшие полгода.

– Вот здесь-то и нашел наш Иван Севостьянович свою смерть. – Сотрудница детдома больше всхлипывать не стала, но в голосе её зазвенело почти что благоговение, и она прибавила – невзирая на присутствие сотрудников НКВД: – Царство ему Небесное! Святой был человек, таких уж больше не будет.

«Наверняка, – подумал Скрябин, – она все эти годы была тайно влюблена в него. А он об этом и не подозревал».

– А вы-то, – спросил у Зинаиды Игнатьевны Миша, – не помните, какие фамилии директор давал прибывавшим сюда детям? Ну, может, хоть самым знаменитым? Вот, к примеру…

Он явно хотел задать вопрос о чадах Василия и Софьи Комаровых. Но тут Николай издал потрясенный возглас. И Миша с Зинаидой Игнатьевной как по команде повернулись к нему, а затем проследили направление его взгляда.

Возле сгоревшего флигеля тоже располагалась обширная группа деревянных скульптур. Некоторые из них порядком обуглились, другие – пострадали при тушении пожара, но всё равно – распознать, кого они изображали, не составляло ни малейшего труда. Слишком уж известные это были персонажи.

Скульптурная композиция состояла из двух отдельных частей. Слева огромный деревянный человек в камзоле восемнадцатого века лежал на земле, удерживаемый веревками из толстой проволоки. А подле него и прямо поверх его фигуры: на груди, на животе и на его голове, украшенной треуголкой, – угнездились мелкие и назойливые, похожие на двуногих крыс, человечки. Справа же ситуация в деревянном мире сменилась на противоположную. Тот же господин в камзоле и треуголке сам теперь представал маленьким – размером с прежних своих истязателей. А рядом с ним стояли гиганты: дама и кавалер, согнувшиеся пополам и наставлявшие на него деревянные лорнеты, в которые вставили самые настоящие стеклышки.

– Гулливер в стране лилипутов, и Гулливер в стране великанов… – прошептал Скрябин, а потом прибавил – уже громко и с торжеством в голосе: – Великанов!..

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ГОРОД ПО ТУ СТОРОНУ.

Глава 17. Перемещение

21 и 22 июля. Пятница и суббота

1

Скрябин и Кедров снова сидели у Валентина Сергеевича, который выглядел расстроенным донельзя – но одновременно и разозленным сверх всякого обыкновения. Руководитель проекта «Ярополк» метался кругами по своему кабинету и разве что кулаками в воздухе не потрясал. Николай даже подумал мимолетно: а не играет ли он сейчас какую-нибудь из прежних своих ролей?