Следователь и Демон

— Фабричное мифотворчество. — администратор махнул рукой. — Вы же знаете, как оно бывает: мастер Брюк неделю ходил на службу в зеленых носках и заметил, что начальство ни разу не вызвало его на ковер для учинения разносу. Поэтому мастер Брюк делает вывод, что зеленые носки спасают от начальственного выговора. Он делится этим наблюдением с коллегой, тот — со своим коллегой и вот уже весь отдел ходит в зеленых носках. Потом кого-нибудь из них таки вызывают в кабинет и учиняют расправу за какую-нибудь мелкую провинность. Но сделают ли все эти Брюки вывод, что зеленые носки не работают? Конечно нет! Окажется что носки действуют только в том случае, если они из шерсти черной овцы. Потом — что носки, помимо всего прочего, должны сушиться после стирки только в лунном свете. И так далее. Что мы получим в итоге?

— Ритуал, — следователь пыхнул трубкой. Он сосредоточенно хмурился, глядя в стену перед собой и то и дело тер нос ладонью. Фигаро думал.

— Вот именно. А что такое ритуал как он есть? Это устремление множественных умов к одному знаменателю с целью получения определенного результата, где точкой концентрации служит некий общий образ, в нашем случае — зеленые носки. И вот когда этот образ становится, по выражению метафизиков, «максимально утвержденным»: зеленые носки из шерсти черной овцы, выстиранные в колодезной воде и высушенные потом в свете полной луны, когда все эти умы, наконец, входят в резонанс, тогда эфир откликается и зеленые носки действительно начинают защищать от выговора начальства. Это, своего рода, коллективный договор.

— Азы метафизики. — Фигаро кивнул. — Это один из принципов, лежащий в основе классической школы колдовства. Однако же работа с эфирными константами вне стен Академии запрещена.

— Ну и что? Фигаро, я вас умоляю — по мелочам это происходит сплошь и рядом. И этот ваш «алтарь нового типа»: ну придумали рабочие способ повлиять на цеховых — чтоб не вредили. Может, они их так от пьянства заговаривают.

— Пока не получается. — проворчал Фигаро, протягивая руку за стопкой. — Интересно, мерил ли кто-нибудь асинхронные колебания при создании нового ритуала? Там, по уму, «мерило» как раз и должно зашкаливать, это ж, практически, монтирование в эфир нового заклятья… Ну, за науку.

Они выпили за науку, потом за промышленность, потом немного за женщин, потом хотели выпить за хорошую погоду, но негодница-бутылка показала двум философствующим чиновникам дно.

— Пора и домой собираться… — Матье вздохнул, подбрасывая на ладони пустой «пузырь» зеленого стекла. — Хорошая настойка, жаль только мало.

— Ах ты ж черт, — схватился следователь за голову, — я же обещал сегодня зайти к Флаффу! Который час?.. А, впрочем, неважно. Я не спал всю ночь, так что ну его…

— Вот и правильно, — кивнул администратор. — Зайдете к этому жулику завтра, а сейчас давайте я подвезу вас до дому: там сейчас почти тридцать мороза, а у меня карета с печкой.

— О-о-о, вы меня спасаете!.. Слушайте, если это вы воруете чертежи у Форинта я вас сдавать не буду. Просто поделим выручку пополам, идет?

— Хм, хорошая идея… Пожалуй, пора таки начать их воровать. Это, наверно, выгодно.

— Выгодно, конечно, раз воруют… А, кстати, почему Флафф жулик?

— Даром хлеб жрет, вот почему. За полгода на казенных харчах плюс премия можно было уже и поймать кого-нибудь. Хотя бы для приличия…

— У вас что, шуба тоже в сейфе?

— А вы думали. У меня там и сапоги… Да, и прихватите мусор — сунем по дороге в печку…

Фигаро был счастлив.

Старший следователь ДДД полулежал на кровати до шеи укрытый пушистым пуховым одеялом, источавшим умопомрачительный аромат крахмальной свежести. Его плечи и голова покоились на огромной подушке белоснежной белизны и облачной мягкости и матрац под следователем ничуть ей не уступал. На кровати, на уровне обширной талии следователя стояла похожая на широкую короткую лавку подставка для подачи завтраков в постель; сейчас на ней стояли огромная чашка с горячим чаем, блюдо с пирожными и вазочка с малиновым вареньем, причем количество пирожных и варенья стремительно уменьшалось. На лице следователя сияла широкая улыбка блаженного идиота, не допускавшая даже намека на какие-либо связные мысли.

…Вот бывает так: проснется человек зимним утром, вспомнит, что пора собираться на службу, глянет за окошко, а там — темнота, метель, ветер, мороз такой, что сосульки из носу, рабочий люд по снегу сапогами скрипит, ругательски ругая холод, который и собачьим-то не назовешь — всех собак давно в сени загнали — и такая тоска возьмет за горло! Хоть в петлю! И, тоже бывает, подумает такой человек подумает, и решит: да ну его все к чертовой матери! Останусь-ка я сегодня дома! И сразу все меняется: ветер заунывно воет под стрехой, а под одеялом тепло и уютно, и огонь в печи чудо как весел и горяч, а уж утренний чай… Иногда до счастья — всего один шаг.