Следопыт (СИ)

Но они все остались в своём разбитом на перегородки трейлере, а малыш Эдди — Джамбала глазам своим не поверил — отпросился ночевать в хижину к его матери. Туда должен был прийти старейшина Хоакуну, пообещав рассказывать детям сказки у очага, и Мэделайн отпустила сына. Услышав это, Джамбала невольно заулыбался. Он тоже вырос на сказках Хоакуну, который уже тогда казался ровесником родных холмов, и именно от него он впервые услышал про Великого Эму, взирающего на нунггубуйю с небес.

Он поглядел на Эдди, сидевшего на глинобитной лежанке рядом с Ирлуной. Мать Джамбалы заботливо укутала обоих полосатым покрывалом. Страусёнок Шу смирно лежал рядом на подушке. Джамбала ещё раз улыбнулся всем и отправился за дверь — он предпочитал ночевать под открытым небом.

После полуночи все в посёлке и в трейлере окончательно угомонились. Ночь была полна обычных звуков буша: какой-то возни, шорохов, птичьих вскриков, треска цикад. Джамбала точно мог бы сказать, кто именно издаёт эти звуки: вот вомбат тяжело шлёпает к ручейку, вот прыгнула с камня лягушка, вот сова пикирует на мышь, но безуспешно, и, с досадой взмахнув мягкими крыльями, улетает прочь. И надо всем живым в буше царил в высоком небе Великий Эму.

Джамбала сам не заметил, как начал засыпать. Но тут его будто кто-то толкнул в бок. Он поднял голову с одеяльной скатки и посмотрел вниз, туда, где темнели хижины посёлка и трейлер киношников. Кто-то выходил оттуда! В темноте маячила неясная тень, старавшаяся двигаться бесшумно, но в ночи звуки разносились далеко.

Джамбала сам не заметил, как оказался на ногах. Пригнувшись так, чтобы слиться с темнотой, он заскользил вниз по берегу ручья, к трейлеру, в то время как вышедший оттуда человек, напротив, очень осторожно продвигался по направлению к зарослям, то есть навстречу Джамбале. И он был не один. Две тени спешили прочь от трейлера. Кто-то из них споткнулся, полушёпотом выругался. Голос был мужским, низким, и Джамбала с удивлением узнал оператора Грега.

— Тихо ты! Вдруг кто услышит, — сердито одёрнул его второй голос, женский.

— Да кто услышит-то, — так же полушёпотом, с досадой, возразил Грег. — Все дрыхнут, и наши, и або. Как хорошо, что ты подкинула им своего парнишку, а то с тех пор, как ты его привезла, у нас не было никакой возможности перепихнуться.

И он с тихим смешком ухватил женщину за грудь, жадно ощупывая.

Так это была Мэделайн!

Джамбала понимал, что ему не следует подсматривать за ними, это гадко. Но он не мог сдвинуться с места, его босые ноги будто приросли к каменистой земле. Он знал, что может сейчас услышать нечто важное, нечто такое, что прольёт свет на попытку кражи в церкви или на прошлое этих двоих, в котором, возможно, было немало секретов. Таких же, как тот, что он сейчас разгадал: Мэделайн спала с оператором, по доброй ли воле или ради того, чтобы удержаться в съёмочной группе.

Она не оттолкнула грубо лапавшего её мужчину, но настойчиво проговорила:

— Зайдём поглубже в кусты, вон туда. Давай-давай.

— Да брось ты, Мэдди, — зашептал Грег между поцелуями, — в этих сраных кустах вечно ползают разные твари. Да сними же ты этот чёртов топ, или я порву его.

— У меня не так много одежды, чтобы ты её рвал, Грег Стокер! — огрызнулась Мэделайн, но вскинула руки, снимая свой топик через голову. Белая грудь, казалось, отразила свет вышедшей из-за облаков луны, а Джамбала, проклиная себя за бесстыдство, даже не отвернулся. Это было выше его сил.

— Я куплю тебе разного барахла, клянусь, Мэдди, — голос Грега совершенно охрип. — Ну и сиськи у тебя, ты что, пластику делала?

Грудь Мэдди, освободившаяся от ткани, действительно была красивее всего, что Джамбале доводилось видеть в жизни. В привычках его племени было полуобнажаться, как мужчинам, так и женщинам, но груди женщин нунггубуйю из-за ранних родов, частых беременностей и вскармливания младенцев походили на пустые мешочки, жалко обвисшие. Пышная грудь Мэделайн, увенчанная торчащими сосками, гордо сияла, будто луна на небе. Женщина повела плечами, принуждённо усмехнувшись:

— Откуда у меня деньги на пластику, сам подумай, я еле концы с концами свожу.

Она тихо вскрикнула, когда губы Грега жадно прильнули сперва к одному, потом к другому её соску, он мял и щупал её груди, урча, будто огромный кот.

— Ляжем, — прорычал он наконец. — Я взял одеяло, вот оно.

— Да видела я, что ты тащишь эту тряпку, но я боюсь тут раскладываться, как в спальне, — Мэделайн тряхнула головой. Они продолжали разговаривать шёпотом, но Джамбала слышал каждое слово.

Ему пора было убираться отсюда. Ни о какой церкви, ни о каких потайных делишках речи не шло. Но он обречённо понимал, что не уйдёт. Он вёл себя просто как последний подонок.

Грег тем временем торопливо расстелил на земле одеяло, и Мэделайн улеглась, вырвавшись из его рук. Он тут же плюхнулся сверху, видимо, придавив её, потому что она гневно зашипела и отпихнула его.

— Поаккуратнее, ты, мужлан, я не хочу утром краснеть, объясняя, откуда у меня синяки. Слышишь? Я не шучу, парень!

— Да слышу, слышу, — обиженно пробурчал Грег. — Заткнись ты уже.