Следопыт (СИ)

Полковнику было интересно само собой узнать о расположении русских, и он уговаривал, как мог. Рядом с ним сидел какой-то мужик и играл роль плохого полицейского. Потом капитана потащили в местную пыточную. Собственно, ничего там особо интересного не было, различные инструменты по разрушению человеческого тела, и несколько уже умерших, похоже окровавленных солдат в углу.

Показали, и снова побледневшего разведчика потащили к начальству. Собственно, для капитана ничего нового тут не было, он и сам был в таких местах, но, с другой стороны. И представлял, что с людьми делает боль. И понимал, что совсем не герой, и расскажет все, рано или поздно, и что знает и что не знает, а потом его, где-нибудь тут рядом, и закопают.

А жить хотелось.

— Герр полковник, я готов ответить на ваши вопросы при соблюдении вами нескольких условий. Вы конечно, можете выбить из меня все, что захотите, но на это уйдет время, это раз, а во-вторых вы не сможете быть уверенными в правдивости того, что я расскажу. Да и выгоды никакой не получите.

Так что отправьте моих солдат обратно, или вам лучше обменять их на пленных, и я начну с вами сотрудничать. А после этого вы сможете меня обменять на своего офицера.

— Вас же расстреляют, когда вы вернетесь? Полковник удивился моему предложению. — Оставайтесь у нас, и служите новому мировому порядку! У нас найдется место для профессионалов, причем с сохранением чина!

— Видите ли, господин полковник, я не предатель, но под действием обстоятельств, вынужден подчиниться вашей силе и давлению, но даже если я застрелюсь, то это никак не поможет моей Родине, которая меня обучила и снарядила на эту войну. Так что, если меня все-таки расстреляют, то пусть это сделают там. А умирать, знаете ли, не хочется. Мне кажется, я еще могу послужить своей стране. Так что если вы дадите слово офицера, то я вам поверю, и мы начнем предложенный обмен.

Немец думал недолго. Через минут 10–15, парламентер с белым флагом отправился на передовую. И договорился с нашим представителем об обмене.

Капитан попросил попрощаться с сослуживцами. Ему разрешили. Он обрисовал план своему отряду, и они по-разному отреагировали, кто-то высказал с ненавистью в глазах про предательство, кто-то понимающе кивнул. Выбора особого не было, сбежать возможности не было, совершить харакири тоже. Люди всегда надеются на какое-то чудо, а оно не планировалось.

Немцы, по идее, тоже особо не рисковали. Если кто что и мог знать о расположении частей, так это офицер, а он оставался у них. Если так не расскажет, то пытки никто не отменял. Это вам не американцы, которых негласно пытать запрещалось. Что-то там, про конвенции о военнопленных подписанные или неподписанные…

В общем, когда еще через полчаса отряд капитана ушел к своим, а такой же отряд пленных вернулся к немцам, разведчика повели к полковнику. И он чертил, показывал, отвечал на вопросы. Примерно сутки непрерывных допросов. И Евгений понял, что полезность его ответов начала приближаться к 0. Осознали это и немцы. Так что сейчас или расстреляют, или все-таки полковник сдержит слово, и его поменяют на какого-то военнопленного.

Капитан понял во время допроса, что он, по сути, больше знает о вражеской армии, чем о своей. Хотя, это, наверное, даже было логично. Не такая он и большая шишка в армии, чтобы с ним делились планами и спрашивали совета. А вот, примерно раз в неделю, сходить за линию фронта, притащить пленника или устроить диверсию, то да. Но раньше он цель выбирал сам, а тут какой-то высокий командир приказал, что надо им сюда ползти, вот и доползли.

Капитан мог бы и приврать в разных местах, но он дал слово, и его противник пока, держал свое. Так что ничего не утаивал, но и если не спрашивали о чем-то, и не говорил. Пока рассказывал, успел немного поесть и попить. Все-таки эти дни сильно его подкосили, не столько физически, сколько морально. Не в каждый день выдаешь врагу данные о своей армии, в обмен на жизнь свою и подчиненных. Жить хотелось, вот и все. И превратиться в кровавый кусок мяса в пыточной, а потом умереть от пули в затылке, желания не было совсем. А что там свои решат, то и ладно. Пытать- то, наверное, не будут.

Немцам понадобилось еще несколько часов проверить его данные, и получалось, что он не врал.

В общем, еще через час процедура повторилась, и возвращаясь в родные окопы, он увидел лицо пленного немецкого офицера. Майор Виктор Герцог. И кстати, именно Евгений с товарищами, его и перетащил через линию фронта. Майор имел больше повреждений, чем капитан. Видимо они оба рассказали все, что могли. Ага, вон улыбается, а по зубам видимо напильник прошелся. Да, тут что угодно расскажешь. Жестокости войны…

Солдаты вели его, как заключенного, впрочем, это было понятно.

Ввели в командный блиндаж. Посадили на табуретку, связали руки за спиной новой веревкой. Свет от лампадок падал так, чтобы отцов-командиров было не видно, и он словно был на сцене, в свете юпитеров.

— Ну, и что скажешь, в свое оправдание?