Следопыт (ЛП)

На мгновение мой разум вернулся к тому моменту, когда я в последний раз был вот так окружен врагами со всех сторон. Это был Афганистан и моя самая первая миссия в составе Следопытов. Тогда я был капитаном, но мне выделили место наводчика в кормовой части одной из машин, которой командовал один из старых и смелых. Он был моим наставником во время моей первой боевой миссии Следопытов, чтобы помочь мне стать заместителем командира взвода.

Был конец 2001 года, и мы прилетели на авиабазу Баграм, получив задание первыми попасть в Кабул, только что освобожденный от талибов. После десятилетий боевых действий столица Афганистана была разнесена вдребезги. Я никогда не видел ничего даже отдаленно похожего на это. Это была призрачная пустошь. Наша миссия состояла в том, чтобы установить, каково истинное положение дел, потому что никто понятия не имел, что там происходит — какие кланы контролируют какие районы, кто ключевые военачальники и каковы главные угрозы.

Нам не потребовалось много времени, чтобы понять, что в Кабуле сложилась очень динамичная ситуация, изобилующая сменой приверженцев и предательством. Мы поехали на встречу с полевым командиром на его базу на окраине города. Чем ближе мы подходили к месту встречи, тем больше нервничал и пугался наш афганский переводчик. Это был верный признак того, что парень, с которым мы собирались встретиться, был по-настоящему безбашенным.

Мы расположились на его базе, которая оказалась мини-крепостью со сторожевыми башнями, огневыми точками и окружающими стенами с проходами. По прибытии мы внезапно обнаружили, что наши две машины окружены худощавыми афганцами, щеголяющими в паколях, их традиционных свернутых шерстяных шапочках, и с оружием в руках. Группа примерно из двенадцати человек окружила нас. На каждом углу крепости на сторожевых башнях стояли парни, курившие эти огромные самокрутки, и воздух был насыщен приторно-сладким, пьянящим запахом горящей травы.

Ко мне подошел парень и предложил мне свой РПГ. Это был странный жест. Я изобразил интерес и принял его. Как только я это сделал, он сунул руку внутрь фургона и схватил мою SA80, которая была пристегнута ремнями к борту автомобиля. Секунду спустя парень направил ее мне в голову. Мы пришли бы сюда в режиме «без угрозы». Это означало, что мы не спешились со своими «длинностволами» — штурмовыми винтовками. Теперь передо мной был дикий, обкуренный афганец, направивший на меня мое собственное оружие, и его палец, побелевший от напряжения на спусковом крючке.

Одного взгляда вокруг было достаточно, чтобы показать, насколько мы были в меньшинстве. Мы были окружены, пойманы в ловушку и превосходили по вооружению. Потребовалось какое-то эпическое противостояние, чтобы вывести нас из владений этого полевого командира живыми и невредимыми. Воспоминания о том афганском противостоянии вызвали внезапную вспышку вдохновения. Это было правдой, что на первый взгляд мы оказались в ловушке здесь, в Ираке. Мы не могли проехать на машинах на север, юг, восток или запад, не столкнувшись с непреодолимыми препятствиями или значительно превосходящими силами противника. Но что, если мы сделаем это пешим маршем?

Я взглянул на слабо флуоресцирующий циферблат своих часов. Было 19:00, а до аэродрома оставалось менее 45 километров. У нас было восемь часов до 03:00, час «Ч» для заброски 1-го ПДБ. Я полагал, что это почти выполнимо. Я вспомнил заключительный этап отбора Следопытов на выносливость, который включает в себя 64-километровый ночной марш по горам. Вы должны были сделать это, неся в рюкзаке 80 фунтов, плюс оружие, и вы должны были развивать среднюю скорость 6 километров в час.

До аэродрома было 45 километров, местность была ровной, и мы несли бы гораздо меньший вес, чем во время теста на выносливость. Я подсчитал, что 45, разделенные на 6, составляют восьмичасовой марш. Мы могли бы это сделать. На самом деле, мы вполне могли бы добраться до Калат-Сикара менее чем за восемь часов, может быть, даже всего за шесть, если бы местность была подходящей. Возможно, у нас не будет времени провести полную круговую разведку аэродрома, но мы могли бы зафиксировать его, отметить и дать зеленый свет для 1-го ПДБ.

Это был бы звериный марш в неизвестность, но движение вперед пешком было единственным способом, которым, по моему мнению, мы могли выбраться отсюда. Если мы оставались на машинах, то оказывались зажатыми со всех сторон непроходимой местностью и противником. Мы должны были предположить, что отряд охотников-федаинов передал по радио, что они потеряли нас. Они знали бы, что мы поехали по пересеченной местности, что, в свою очередь, означало бы, что они будут настороже в отношении любых транспортных средств, движущихся по бездорожью. Бросить машины и двинуться дальше пешком было последним, чего ожидал бы противник.