Следак 4

— Вооружаться что ли пришел? — встретил меня настороженным вопросом сегодняшний оперативный дежурный старший лейтенант Новиков, необычно смотревшийся в окружении новогодней мишуры, которой было украшено помещение. — Ты, Чапыра, извини, но пистолет я тебе не дам. Ответственный дежурный сегодня сам Мохов, а он тебя не особо жалует, ты для него как постоянный источник опасности. Он про тебя так и говорит. Вот Головачев в январе придет, тогда и решишь с ним вопрос с оружием.

— А кроме Мохова кто еще со мной сегодня дежурит? — не особо расстроился я. Пристрелишь какого-нибудь рецидивиста и опять под статьей окажешься. Если в первый раз соскочил, это не значит, что будет везти и в дальнейшем.

— Мохов дежурит не с тобой, а из дома, — осклабился Новиков. — Из оперов сегодня Кузнецов, из экспертов Котляр.

Как только оперативный дежурный озвучил состав СОГ, в стекло постучал старший инспектор уголовного розыска.

— О, Чапыра, с тобой значит сегодня работаем, — пожал он мне руку, когда вошел.

— А что это вы, Виктор Иванович, сами на дежурство вышли в такой день? — удивленно спросил я бывшего мини-начальника Скворцова.

— А некому больше. Из молодых у нас только Борька, да Вадик был, но у первого семья, а второй твоими стараниями в город перешел, — предъявил он мне. — А я без семьи, свободен словно ветер, как и полагается настоящему оперу. И следаку, к слову, тоже, — добавил он после паузы и с усмешкой закончил, — Но дочка прокурора для карьеры полезнее одиночества.

— Да, Альберт у нас — парень не промах, — поддержал коллегу Новиков.

— Вот и я тоже самое говорю, — с ходу, как только вошла в дежурку, включилась в разговор Котляр, красуясь тремя свежими маленькими звездами на погонах. — Мне старлея пришлось, как и всем, три года ждать, а наш Альберт только разок съездил в Москву и готово внеочередное звание.

— И главное, никому не говорит, за что его получил, — подхватил тему Кузнецов.

— У нашего министра вроде бы тоже есть дочь, — задумчиво, рассматривая мишуру под потолком, проговорила Котляр.

Грянул басовитый хохот. Это отвлекся от заполнения журнала помощник оперативного дежурного, какой-то незнакомый мне сержант, судя по трем лычкам и беззастенчиво грел уши.

Заметив мой взгляд, направленный на новое лицо в ДЧ, Новиков мне его представил:

— Знакомься, Валера, из недавнего пополнения.

— Буду у себя, — улыбнувшись, я технично покинул дежурку.

На сплетни мне было плевать, на зависть коллег тоже, но я лучше посплю пока. Мало ли как там дальше будет. Хотя Журбина вчера уверяла, что в новогоднюю ночь никаких выездов не бывает, по крайней мере у следователей, все серьезные преступники дружно пьют водку и не куролесят вплоть до второго января. Было бы хорошо, если так оно все и будет.

В кабинете я включил на малую громкость радио, может концерт какой передавать будут, а под музыку, даже нафталиновую, спится лучше, и, положив под голову старый, оставшийся еще от Кривощекова, бушлат, разлегся на кресле-кровати.

Разбудил меня стук в дверь.

— Ты чего спишь? — возмутилась начальница, когда я все же ей открыл.

Она прошла по кабинету, заглянула под мой стол и принюхалась. Боится, что я повторю судьбу своего предшественника? Стало смешно.

— А что делать-то? — спросил я, с интересом наблюдая за ее манипуляциями. — Сейф открыть?

— Да ну тебя, — отмахнулась Журбина от моего предложения, уловив насмешку. — Пошли, посидишь с нами, салатики пожуешь,

— Салатики — это хорошо, — согласился я посетить корпоратив следственного отдела.

Стол был накрыт в кабинете отсутствующего Головачева. Все как на оперативке — начальство и старшие следователи сидели на стульях, рядовые следаки стояли. Нет, дополнительные стулья никто не запрещал принести, просто так было привычнее.

Я тоже не стал что-то выдумывать и привычно уселся в кресло, которое узурпировал с первого дня службы. Журбина накидала мне в тарелку салатов, сверху положила бутерброд с кабачковой икрой, а вместо водки, выдала кружку березового сока. Убедившись, что я не оголодаю, она заняла свое привычное место — слева о главного стола.

А я приступил к дегустации, одновременно разглядывая коллег, измотанных окончанием года, но счастливых от того, что этот ужас, наконец, закончился, по крайней мере до конца следующего месяца.

Говорили они, как ни странно, об опостылой работе, немного о планах на три предстоящих выходных, советские граждане отдыхали аж до третьего января включительно, о праздничном столе и кто где доставал на него продукты. Чокались после каждого тоста граненными стаканами, в которых плескались водка с наливкой. Выбор алкоголя на этом корпоративе был небольшим. Зато посидели душевно. Куда-то ушли стервозность Акимовой, мелочность Панкеева, заносчивость Курбанова. За скромным праздничным столом царило дружелюбие. Мне даже стали нравиться эти люди, мои негаданные коллеги. Хоть я и понимал, что все это сиюминутное. Четвертого января все вернется в привычное русло. Курбанов вновь начнет меня строить, Акимова плести против меня интриги, ведь с недавнего времени в ее недругах значусь я, а Панкеев нарываться.