Следак

Допрос я оформил, а вот с мерой пресечения сам определиться не смог. И Ксении сегодня, как назло, не было. Она отдыхала после дежурства. Зато от нее осталось кресло. Вчера я притащил его от Люды в наш кабинет, раскладушка девушку отчего-то не устроила.

— Ладно, пошли в камеру отведу, — поднимаясь с места, озвучил я промежуточный вердикт.

— И куда меня теперь? — обреченно спросил Петренко.

— Пока в дежурку, а там посмотрим.

Калугина я решил пока не забирать. Сперва надо было проконсультироваться с Журбиной. Но перед этим я вышел на задний двор, посмотреть автомобиль жулика. Жулик — это такое местное сленговое обозначение лица, совершившего преступление. Не бедствует товарищ. Последняя модель «жигулей», как и у Зудилиной. Через стекло было видно, что на заднем сиденье машины стояло несколько коробок с плиткой. Довольный увиденным, я поднялся к Журбиной.

— Доброе утро, — улыбнулся, держа в руке уголовное дело.

— Доброе. Как дежурство? — улыбаясь в ответ, спросила Людмила — у нас с начальницей установились отличные отношения.

— У меня по нему вопрос, — сразу же дал понять, что зашел не за жизнь поговорить под чашку чая. — Мне какую меру пресечения по этому делу избрать?

Людмила выдала ответ, лишь взглянув на фабулу:

— Заключение под стражу. — После чего разъяснила: — Смотри, все просто. Если преступление средней тяжести, а санкция — реальный срок, то заключение под стражу. Если небольшой тяжести, то подписка о невыезде.

— А поручительство когда?

— Поручительство, как и подписка, применяется в основном за преступления небольшой тяжести, — пояснила она, — но у тебя восемьдесят девятая, часть вторая — так что однозначно заключение. Никто за него по такой статье не поручится.

— А залог? — упомянул я.

— Что залог? — Сперва она даже не поняла, о чем речь. — А, залог, — вспомнила, — его не применяют.

— Почему? — удивился я. — Он же в кодексе как мера пресечения указан.

— Не знаю, так сложилось, да и мороки там много. Нужна санкция прокурора, или в суд придется идти с судьей договариваться. В общем, забудь, — отмахнулась она от моей бредовой идеи. — Иди заключай под стражу.

Я не стал злить начальство и, забросив в свой кабинет уголовное дело, спустился за Калугиным.

— Можно мне позвонить? — спросил Калугин, ерзая на стуле и не отрывая взгляда от телефонного аппарата, что стоял на моем столе.

— Кому? — Я вставил листы в печатную машинку, готовясь к допросу.

— Жене, — сглотнул он и добавил с просящей интонацией: — У меня язва, жена лекарства привезет.

— Звоните, — разрешил я, пододвигая к нему телефон, а то действительно у человека какой-то нездоровый цвет лица и мешки под глазами.

Но как только телефонная трубка оказалась у него в руках, Калугин ожил и даже озвучил новую просьбу:

— И на работе надо предупредить начальника, что я задерживаюсь.

«Лет на шесть», — продолжил я мысленно, но на просьбу кивнул — мне это на руку.

Через час в моем кабинете было не протолкнуться от посетителей.

Первой примчалась голосистая дородная дама — жена подозреваемого. И с порога накинулась на меня с упреками. Типа произвол творю — не отпускаю домой ее порядочного и слабого здоровьем мужа. При этом она размахивала перед моим носом медицинскими документами Калугина. Их я у нее сразу забрал и положил в дело.

Не найдя у меня понимания, женщина, сыпля угрозами, побежала искать управу на «зарвавшегося выскочку». Так в моем кабинете оказался Головачев. А следом за ним на огонек заглянул и представительный мужчина слегка за пятьдесят — начальник Калугина.

Вроде бы все в сборе. Я выжидающе замер на своем месте, обратившись в слух.

Головачев, просмотрев уголовное дело, категорично заявил, что под подписку о невыезде Калугин отсюда не выйдет, но нехотя, под напором заинтересованных лиц и из уважения к директору хладокомбината, предложил альтернативный вариант.

— Личное поручительство, — произнес подполковник, и в кабинете сразу стихло. Чета Калугиных с надеждой смотрела на своего возможного благодетеля, а вот сам директор хладокомбината как-то напрягся.

— Что вы имеете в виду? — осторожно спросил он у начальника следствия.

— Это значит, Виталий Константинович, что вы и еще один заслуживающий доверия человек дадите письменное обязательство, что ручаетесь за надлежащее поведение и явку гражданина Калугина по вызову следователя и суда. Но имейте в виду, что ваш подчиненный обвиняется не в каком-то там мелком преступлении, а в краже государственного имущества в составе группы лиц, по предварительному сговору и с использованием технических средств, а это уже преступление средней тяжести. Так что думайте хорошо.

И директор хладокомбината подумал.

— Нет, я на это пойти не могу, — дернул он кадыком и, не обращая внимания на причитания четы Калугиных, покинул мой кабинет.

— Работай, — одобряюще напутствовал меня Головачев и, подхватив Калугину под локоток, вывел ее за собой в коридор.

Калугин сник, он буквально распластался на стуле и мог вот-вот с него свалиться.