След зомби

«Я правильно угадал, — подумал Игорь. — С ума сойти! Как же так все совпало? Неужели случайно? Им нужен Волков. Ох, черт возьми! Я еще и привыкнуть-то не успел к мысли о том, что он на самом деле жив… Сейчас придется играть. Много и вдохновенно. Эх, не проколоться бы».

— Он жив… — эти слова Игорь скорее прошептал, чем выговорил, но интонация его была утвердительной.

— Посмотри, — Королев достал из стола растрепанную папку с крупно выведенным на обложке номером 116 и выудил из нее фотографию. Игорь взял снимок и задохнулся от изумления.

Маленькая цветная карточка не была фото в обычном смысле слова. Это оказалась прорисованная на компьютере ментография — отпечаток картинки, запечатленной в человеческой памяти. Страшно дорогая в производстве вещь, используемая только в крайних случаях. А та ментография, которую Игорь держал в руке, была просто дороже золота. По характерным заплывам изображения Игорь определил, что отпечаток был взят с трупа. Игорь даже приблизительно не мог себе представить, в какие деньги обошлось разовое применение топ-секретной технологии, из недр которой родилась эта картинка.

— Похоже, я держу в руке бюджет небольшого государства, — пробормотал он.

— Ну почему же небольшого… Ты смотри, смотри.

А на снимке Игорь увидел Волкова. Конечно, не такого, как на фотографиях из маминого альбома, а постарше лет на тридцать. Очень правильные и очень жесткие черты лица. Почти ничего общего с обликом сына, который вышел лицом и мастью в мать. Только что-то неуловимое в выражении глаз… И еще говаривали знающие люди, что повадками, манерами и привычками Игорь совсем не Бойко, а вылитый Волков.

— А собака у него есть? — спросил Игорь, не отрываясь от снимка.

— А то! — фыркнул Королев.

— Буль какой-нибудь? — Игорь по-прежнему не поднимал глаз.

— Не лови нас как маленьких, — попросил Дядя. — С чего бы это ему завести бультерьера? У него бернская овчарка. И, похоже, ростом с лошадь.

— У нас был прекрасный ландсир, — вздохнул Игорь и осторожно положил карточку на стол. — Я на нем верхом катался. Конечно, если папуля удосуживался меня подсадить.

— Я помню, — кивнул Дядя. — Его звали Джем. Чуть мне яйца не отгрыз. Никогда бы не подумал, что из простого ньюфаундленда можно сделать такого киллера.

— Ладно, — сказал Игорь. — Вы-то, как я понимаю, точно установили, что он — это он?

— Вне всякого сомнения, — сказал Королев. — Это Игорь Волков. Сто процентов. И Шнейдер его опознал.

— Ну, по такой ментографии трудно судить… — Игорь склонился над столом, вглядываясь в карточку.

— Шнейдер видел его живьем, — сказал Дядя жестко. — Он узнал Волка и успел послать сигнал подтверждения. И Волк тоже узнал своего приятеля Шнейдера. Старого доброго приятеля.

Игорь закусил губу и выпрямился.

— Серьезное дело, — сказал он вполне безмятежным тоном.

— А никто и не говорит, что оно лажовое, — усмехнулся Королев.

— А меня он якобы не тронет.

Королев и Дядя переглянулись.

— Не пойду, — отрезал Игорь.

Старшие одновременно повернули к нему головы.

— Я для Волкова никто, — сказал Игорь. — Когда он ушел, мне было шесть лет. Я его даже толком не помню. Джема помню очень хорошо и до сих пор оплакиваю. Я, может, никого на свете так не любил, как этого пса. А когда отец исчез, Джем за неделю сгорел как свечка. Мне сказали «папа в командировке», и я так и не простил ему, что он бросил такую преданную собаку. Еще через сколько-то лет мне объяснили, что папочка умер, но я уже не смог перестроиться. А когда мне стукнуло двадцать, умерла мама. Которая так больше замуж и не вышла. И я со всем этим, извините, живу. Я даже к психоаналитику ходил. Без толку.

— Ты просто не хотел освобождаться от этого груза, — сказал Дядя мягко. — Мы поступки Волка ни в коем случае не оправдываем. Ни то, что он сделал с тобой, ни то, как он с Галей обошелся. Да и нас он всех подставил капитально. Но поверь мне, Игорь, для тебя отец значит гораздо больше, чем ты думаешь. И боль, которую он тебе причинил, во многом сделала тебя таким, какой ты сейчас есть.

— Я уже не маленький, Павел Семенович, — кивнул Игорь. — Так что не надо мне рассказывать, кто и что для меня сделал. А уж вы, господа, затащив меня на Службу, извините, так мне нагадили, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Королев поморщился. Дядя криво усмехнулся.

— Я давно все сопоставил, — упрямо гнул свое Игорь. — Вы меня на Службу разве что силком не тащили. Я здесь уже пять лет. И сейчас я точно знаю, что взяли меня сюда из-за того, что я сын Волка. Которого все ветераны Службы почему-то боятся до судорог. Поэтому меня ни капельки не удивляет, что мой дражайший папочка жив.

— То есть ты запросто готов отправить псу под хвост все, что сделал за эти пять лет, — констатировал Дядя. — И дырку от пули, которая у тебя в спине, и орден, который у тебя в сейфе лежит, и именной ствол от Папы. Ты знаешь хоть одного, кто за пять лет на Службе столько бы успел наворочать?

— Да, Игорек, — вступил Королев. — Что-то ты, друг мой, того… передергиваешь. Выходит, мы тебя держим только как щит от Волка страшного? За красивые глаза, так сказать?