След Полония

Господин Могилевский обернулся с водительского сиденья и подмигнул:

— Я даже не знаю, кому вы сделали комплимент — мне или кремлевским ребятам.

— Короче, Семен. Нам уже не так далеко осталось ехать.

— Мои знакомые в Москве готовы вам помочь. Но им нужны деньги. Даже и не знаю зачем — говорят, на разные там национальные проекты, на какую-то благотворительность…

Ахмед Закатов потеребил свою знаменитую бороду:

— Ну, баснословные суммы, которые мы якобы получаем со всего арабского и мусульманского мира, — это, к сожалению, всего лишь миф. При естественной солидарности рядовых правоверных с чеченцами руководители большинства мусульманских стран, как ни странно, поддерживают не нас, а русское правительство. Например, Саддам Хуссейн когда-то публично призывал чеченцев, как он говорит, «воевать не с друзьями ислама, а воевать с врагами ислама»…

— Посмотрите, пожалуйста, мой уважаемый друг! — Семен Могилевский достал из перчаточного ящика, в просторечии именуемого бардачком, и перебросил назад, к пассажиру, довольно толстую пачку бумажных листов.

— Что это? — поинтересовался Закатов.

— Это движения по некоторым счетам в западноевропейских банках, преимущественно Швейцария и Германия. Конечно, данные по обезличенным, «номерным» счетам являются строжайшей коммерческой тайной, но для наших специалистов…

— Ну, допустим. И что же с того?

— Знаете, я не силен во всяческих дебетах-кредитах, депозитах и прочем, но… Мои московские друзья уверяют, что документы крайне любопытные. Да вы взгляните, взгляните, не бойтесь!

Ахмед Закатов взял в руки бумаги и пробежал по ним глазами: ровные столбики индексов, подписи, даты, фамилии, оттиски печатей и фирменных бланков.

— Скажем, первый лист показывает фактический путь валютных пожертвований одной богатой мусульманской страны: сколько поступило на нужды чеченского сопротивления от братьев по вере, сколько разворовано, как и даже — кем: фамилии, конечно, нет, но зато имеется несколько букв и цифр… Полюбуйтесь, остатка денег едва ли хватит на пару подержанных автоматов Калашникова. Верно? — Могилевскому пришлось довольно резко притормозить перед пешеходным переходом. — Прошу прощения… А теперь посмотрите-ка дальше! Вот из этой огромной благотворительной суммы Международного общества Красного Полумесяца сразу же украдено больше половины; потом доллары, конечно, раскидали дальше, но крайним опять оказывается обладатель все того же номерного счета…

— Очень мелкий и некрасивый шантаж. Провокация! — поморщился видный деятель борьбы за независимость чеченского народа. — Простые люди доверяют нам, они просто не поймут всех этих заумных предположений.

— Эх, дорогой друг мой Ахмед… Никогда не следует недооценивать соотечественников. Даже очень забитых — и диких! Кроме того, подумайте, что скажет так называемое мировое сообщество? Что оно скажет, прочитав вон ту, последнюю, страничку?

Прежде чем ответить, Ахмед Закатов с трудом проглотил застрявший в горле тяжелый ком.

— С мировым сообществом мы как-нибудь разберемся!

— Возможно! Вполне возможно… Ничуть не сомневаюсь в ваших ораторских и актерских способностях. А если не разберетесь? Тогда что?

— Чего вы хотите?

— Сумма в долларах США прописана на обороте.

Закатов перевернул последний лист и почти сразу же опалил возмущенным взглядом затылок сидящего за рулем Семена Могилевского:

— Негодяй!

— Ахмед, вы тоже — не букет фиалок…

Некоторое время оба молчали, пытаясь обуздать раздражение.

Наконец опять заговорил Могилевский:

— К моему искреннему сожалению, воспользоваться подобными банковскими депозитами постороннему человеку практически невозможно. Однако если вы не согласитесь сотрудничать, мы готовы через европейских друзей заблокировать эта счета и дать в прессу ор-ганизованную утечку — с соответствующими комментариями. Представляете? Подрыв национально-освободительной идеи, несчастные спонсоры чувствуют себя дураками, оставшимися с носом, международная гуманитарная помощь приостанавливается… А лично для вас, я думаю, все закончится небольшой, но болезненной экзекуцией в узком кругу единомышленников.

— На кого вы работаете?

— Надо же! — удивился господин Могилевский. — Точно такой же вопрос задавал мне один ученый-пакистанец, с которым вы, кажется, не так давно встречались в Тунисе. Помните?

— Что он вам рассказал?

— Да практически ничего. Когда наши люди в Париже зашли к нему в гости, этот господин вдруг повел себя очень грубо. Он решил даже покинуть гостиницу, не попрощавшись. Через окно… — Семен Могилевский сокрушенно покачал головой. — Но — двенадцатый этаж, сами понимаете. Получилось не слишком удачно.

— Грязная работа.

— Разумеется. Пришлось кое-кого наказать.

— Здесь опять поверните направо, на перекрестке… — спохватился Закатов.

Пожалуй, сумма, которую требовалось заплатить продажным московским чиновникам, не слишком велика — если, конечно, в обмен удастся заручиться поддержкой такого мощного и влиятельного союзника, как Семен Могилевский. В конце концов, профессия борца за независимость становится не такой рентабельной, как раньше…

— Я согласен, Семен.