След на афганской пыли

Она резко поднялась и стала спускаться по неустойчивым камням, оборачиваясь при каждом шаге. Мать улыбалась сыну, подбадривая его, а слезы бежали из ее глаз.

– Не беспокойся, я позабочусь о нем. Он ни в чем не будет нуждаться, – крикнул напоследок Абу Джи Зарак.

Главарь бандитов обладал неплохим чутьем на настроение среди своих людей и понял, что переборщил. Ведь некоторые из отпетых головорезов сейчас молча смотрели себе под ноги. У каждого мужчины есть мать…

* * *

Восходившее солнце слепило глаза. Поселок Аль-Молааман с высоты выглядел случайным нагромождением глинобитных домов. Майор Лавров лежал на скале, прижав к глазам бинокль. Оптика бликовала от низких солнечных лучей, слезились глаза. Рядом с комбатом были его бойцы, вернувшиеся из пещерного города, и старший лейтенант Дуглас. И никто из них не мог бы сказать: успели они или опоздали?

В полукилометре от высокой пологой скалы, где залегли десантники, виднелись овраг и стоявшие там люди. И хотя до военных не долетало ни слова, и без них было понятно, что происходит внизу. На эту точку десантники вышли около четверти часа назад. Их сил, вооружения и умения хватило бы, чтобы смести с лица земли даже втрое превосходящие их силы талибов. Но комбат не отдавал приказа, хотя и понимал, что промедление в буквальном смысле подобно смерти.

Да, он мог сейчас ударить по Абу Джи Зараку и его людям, но…

– Будет много жертв среди мирного населения, – не выдержав, произнес лейтенант Авдеев, – он же, гад, специально эмчеэсовцев и сельчан так поставил, что они ему от нас живым щитом служат. Подозревает, что мы подошли, или перестраховывается. У него чутье, как у дикого зверя, за версту не подойдешь, чтобы не унюхал.

– А то я не понимаю, – зло ответил Батяня, – задачу, которую нам поставили, не забыл?

– Освободить заложников: дипломата, музейных работников и ребенка.

– Даже если не брать в расчет потери среди остальных гражданских, то мы все равно не сумеем выполнить задачу – освободить заложников. Он или убьет их, или сумеет уйти, оставив прикрытие.

– Майор, я все это понимаю, но что же делать? Нельзя же сидеть, сложа руки, чешутся они, понимаешь, чешутся… голову открутить…

Тяжело ощущать, что ты – вооруженный, сильный, тренированный, а ничем не можешь помочь. Возможно, именно поэтому Андрей Лавров и молчал, а возможно, причина была в другом. Вера в командира у Авдеева явно пошатнулась, и он зашептал в ухо Дугласу:

– Ваши что в таких случаях делают?

Дуглас высматривал в бинокль среди заложников своих солдат и не находил, у него еще теплилась надежда, что его людям удалось вырваться, ведь британских джипов среди разгромленного лагеря не наблюдалось.

– Вызвали бы авиацию, высадили десант.

– Так мы, считай, и есть десант. Мы уже здесь. – Авдеев потерял к Дугласу всякий интерес.

Майор Лавров опустил бинокль:

– Есть план.

По тону лейтенант понял, что Батяня почти не сомневается в успехе, глаза его загорелись. Лавров приподнял ладонь, предупреждая возможное возражение:

– Но этот план предусматривает, что ты, Авдеев, останешься здесь. И не спорь – это приказ. По-другому никак. Слушай и запоминай, все до единого слова. Повторить у меня не будет возможности.

– Товарищ майор… – вырвалось у лейтенанта, и он тут же смолк, наткнувшись на жесткий взгляд командира.

– Значит, так, принимаешь командование на себя. Берешь бойцов и…

* * *

Абу Джи Зарак обвел взглядом свое воинство. Нет, все-таки большинство его боевиков не выказывало явного недовольства. Во всяком случае, никто не изъявлял желания бросить оружие, уйти из отряда. И полевой командир понял, что вновь овладел ситуацией. Фраза о том, что он позаботится о малолетнем русском мусульманине, возымела действие. Она целиком вписывалась в законы шариата. Главарь талибов вновь почувствовал себя уверенно.

– Правосудие сейчас свершится. Берите камни! – набрав полные легкие воздуха, прокричал Абу Джи Зарак.

И жители горного поселка, и пленники миссии МЧС замерли… Но стволы автоматов, нацеленные на них, красноречиво свидетельствовали, что дискуссии по этому вопросу не предвидится. Каждому, кто решится противостоять приказу, уготована пуля. Сперва мужчины-афганцы, а затем и женщины принялись поднимать с земли острые скальные обломки.

Абу Джи Зарак не стал настаивать, чтобы дети брали камни.

– Я не хочу! – вырвался из группы пленников МЧС истерический голос Бортоховой. – Я не стану убивать своих.

– Разберись с этой женщиной, – тихо приказал главарь талибов одному из людей своей охраны.

Здоровяк с курчавой бородой тут же вложил острый каменный обломок в ладонь Бортоховой и выразительно посмотрел медику миссии в глаза, мол, если не бросишь, сама окажешься на дне оврага с заложниками-дипломатами. Ольга тихо охнула и послушно сжала пальцы, зашептала, обращаясь к своим соотечественникам:

– Я брошу мимо, я не буду убивать.