След молнии

– Ну ладно, – говорю я. Мои руки рефлекторно пытаются проверить оружие, пока я не вспоминаю, что его у меня забрали. – Идемте на встречу с Мосы.

Логово Мосы – а его действительно можно назвать только «логовом» – обустроено прямо в земле, в пещерных глубинах Шалимара. Охранники ведут нас по винтовой лестнице, опускающейся значительно ниже главного помещения клуба, а затем мы идем по проходу, который выглядит так, будто его прокопали прямо в красном грунте Динеты. Округлый земляной туннель тщательно «утоптан» со всех сторон – как сверху, так и снизу. Мы движемся сквозь тьму, как кроты. У меня отличное ночное зрение, но здесь даже мне приходится полагаться на наших провожатых из Медвежьего клана с газовыми фонарями в руках. Вдруг я слышу над нами крики и топот толпы. Теперь мы находимся прямо под бойцовской ямой, где продолжаются схватки, и каждый раз, когда раздается глухой стук, на наши головы сыплются мелкие камешки вперемешку с пылью.

Наконец мы достигаем устья туннеля, за которым он расширяется до подземной пещеры, достаточно широкой для того, чтобы вместить не только нас, но и еще человек пятнадцать, если возникнет такая необходимость. Пещера округлая, с высокой площадкой в дальнем конце и коридором, изгибающимся за углом слева от нас. Полы застелены шкурками, а над площадкой, подобно декоративным светильникам, подвешены за хвосты тушки мелких грызунов. Я вижу коричневых длинноухих мышей и крупных крыс, распространенных в Тсэ-Бонито. Есть даже несколько серых белок. Все они глядят в пустоту пещеры маленькими черными мертвыми глазками. Я невольно вздрагиваю. Странное теперь сменилось жутким.

Кай, стоящий так близко, что наши плечи соприкасаются, шепчет мне в ухо:

– Что это за место?

– Кажется, Мосы настоящая кошка, – шепчу я в ответ.

Его взгляд блуждает по потолку.

– По крайней мере, это объясняет наличие мертвых животных.

Я пытаюсь вспомнить все, что знаю о кошках, и понимаю, что знаю очень мало. У меня никогда не было домашней кошки, а дикие животные в горах – рыси и львы – обычно прячутся, когда я бываю рядом. Кошка Грейс, похоже, отнеслась ко мне хорошо, но кто на самом деле ведает, что у них на уме? К тому же я не вполне уверена, что даже глубокие познания о кошках помогли бы мне понять Мосы, хотя основы знаний о повадках койотов не раз выручали меня при общении с Ма’йи.

На помост по винтовой лестнице, уходящей куда-то вверх, спускается наша хозяйка, кружась в зеленом вечернем платье. Я догадываюсь, что на вершине этой лестницы находится стеклянная будка бойцовской ямы. Это не идеальный выход, поскольку я не знаю, удастся ли разбить стекло, но, похоже, это единственный путь наружу из пещеры, кроме того, по которому мы только что пришли. Если дело дойдет до «жареного», я как-нибудь придумаю, как разбить стекло.

Мосы ненадолго останавливается на нижней ступеньке, чтобы рассмотреть нас получше. Она старше, чем я ожидала. Издали она казалась молодой, но теперь я вижу седые пряди в ее волосах и намек на тонкие морщинки вокруг глаз и рта. Но что такое возраст для бессмертного существа? Истинный вопрос заключается в том, для чего Мосы выбрала именно эту маску. Какой цели это служит и чего она надеется достичь, явившись уважаемой матроной, а не кем-то еще? Если это должно было убедить меня в том, что она принимает мои интересы близко к сердцу, то оно не сработало.

Ее взгляд скользит по нам, прежде чем ненадолго остановиться на Кае. Она улыбается ему, словно старому знакомому. Это странно, но я уже не в первый раз замечаю, что Кай вызывает необычную реакцию у людей, в особенности у бикъэайе’йи.

А Мосы, безусловно, одна из них.

Наконец она обращает внимание на меня. Жестом приглашает подойти к ней. У края возвышения лежит груда кроличьих шкур. Я иду по ним, и ноги в мокасинах беззвучно погружаются в густую меховую массу.

– Добро пожаловать, дитя, – произносит она с каким-то любопытным мурлыканьем. – Дай мне хорошенько тебя рассмотреть.

Я стою неподвижно в полумраке пещеры и жду, пока она на меня наглядится.

– А я думала, кошки отлично видят в темноте, – с вызовом говорю я.

– Так и есть, дитя. А еще мы можем слышать, как бьется твое сердце. И, помимо прочего, чуять запах твоего смятения.

Она фыркает, подергивая носом.

Это не страшно. Я жду, пока она обходит меня кругом – так близко, что я чувствую прикосновения ее «усов» к моим голым рукам.

– Итак, ты оружие Нейзгани. Его боевое дитя.

Опять про Нейзгани. Возможно, Ма’йи рассказал Мосы о моем бывшем наставнике?

– О тебе мне поведал не Ма’йи. Это была Мать.

– Мать Нейзгани? Меняющаяся Женщина?

Мне никогда не приходило в голову, что мать Нейзгани может знать обо мне, а тем более кому-то рассказывать.

– Хмм… именно так. Она добра к нам: к Кошке, Буйволу, Оленю. Даже к Койоту. Это мы общаемся с ней в ее Западном Доме, а не ты, пятипалая, со своими проблемами и склонностью к бунту.