След молнии

Колдун что-то вкладывает мне в руку. Заставляет крепко обхватить пальцами. Затем отступает, не сводя с меня взгляда больных глаз. Указывает на мою нали и изображает резкий порез на горле. Шепчет одно только слово: «милосердие».

Рука моя дрожит. Нож выпадает из пальцев. Кто-то смеется странным смехом, похожим на уханье совы. Колдун качает головой в притворном разочаровании. Для него это просто шутка. Для него все – шутка.

Удар в живот такой быстрый, что я не успеваю его заметить, только чувствую тупую тошноту. Слезы застилают глаза.

Более храбрая, более умная девочка обязательно бы сразилась. Взяла бы этот нож и ударила им колдуна. Придумала бы, как убить их всех и спасти свою бабушку. Стала бы героем. Но я не такая. Я медлительна, глупа и не могу даже удержать нож в дрожащей руке.

Они отпускают меня, и я падаю на пол. Роняю голову на мокрый ковер. Чувствую щекой липкую сладость своей собственной рвоты, когда лежу там молча и слушаю, как они разделывают мою бабушку на мясо.

Когда приходит мой черед умирать, я не сопротивляюсь. Они поднимают меня с пола из вонючей лужи. Обматывают веревкой руки, чтобы подвесить к потолку.

Снаружи раздается звук.

Колдун замолкает, не успев затянуть веревку на моих запястьях, и поворачивается к двери. Как и все мы. Звук, поначалу слабый, словно задувается ветром в разбитые окна. Поцелуй холода касается моего лица, тихие слова нашептываются на ухо. Это песня, которую я никогда не слышала. Мелодия сладка, как вкус крови, а голос – дискант, сияющий подобно новой стали. Он выводит меня из оцепенения и очищает разум в голове, которая уже не болит.

Он укрепляет решимость и восстанавливает волю, которая когда-то была сломлена.

Ожесточает сердце, которое когда-то было мягким.

Я начинаю видеть.

Тусклый блеск грязного серебра на шее колдуна. Красное озеро, плещущееся у моих ног. Твердый смертоносный металл разделочного ножа, случайно забытый на полу рядом с отвратительной кучей свежего мяса.

Я начинаю двигаться.

Убить первого оказывается легко. Веревка с моих запястий обвивается вокруг его шеи, разделочный нож танцует в руке, и человек умирает, прежде чем я осознаю, что нахожусь в движении. Что я вообще только что сделала. В комнате ни звука. Остальные настолько ошеломлены, что только оборачиваются и тупо смотрят на девочку, которая несколько мгновений назад казалась ягненком, готовым пойти на заклание.

Но потом тишина нарушается.

Раздаются крики, когда слабые мужчины начинают медленно двигаться вокруг меня. Я предвижу их действия, вижу траектории их тел, прежде чем они успевают что-либо предпринять. И я встречаю их с готовностью, следя за тем, чтобы они никогда больше ничего не предпринимали. Даже брызги крови из горла колдуна, кажется, медленно орошают мое лицо, пока я с удовольствием наблюдаю, как тускнеют его серые глаза.

Я не знаю, что именно пробудило силы моего клана в тот момент – до того, как я вообще узнала о существовании этих сил; до того, как среди дине стало известно, что такое в принципе возможно. Иногда я задаюсь вопросом, стал ли причиной призрачный поцелуй, который я почувствовала от ветра, или, может, это был сам ветер, коснувшийся моего тела? Я не знаю. Возможно, там было нечто большее. Что-то или кто-то еще. То, что показало мне, насколько ужасающей я могу быть.

Я не знаю, скольких убила к тому времени, когда почувствовала, что первый рывок силы моего клана угасает, как океанский отлив. Мощный выброс адреналина, на котором я двигалась, спадает, и мои руки начинают дрожать. Меня охватывает внезапное всепоглощающее истощение.

Я оглядываю трейлер дико выпученными глазами, пошатываясь и страшась того, что не успела убить всех. А теперь слишком поздно – тело мое уже начало слабеть. Но я вижу только трупы на полу и чувствую вонь от выпущенных наружу кишок. Повсюду разлита их кровь, перемешанная с кровью моей бабушки.

Мои плечи опускаются, с губ слетает рыдание.

А потом я вижу его.

Он огромен – с широкими плечами и высокого роста. Ему приходится согнуться, чтобы войти через парадную дверь нашего трейлера. В руках у него меч из белого огня.

Сначала я принимаю его за одного из банды. Потом замечаю крылья. Впрочем, это не крылья, а волосы – такие длинные и черные, что кажется, будто они взлетают и вспыхивают вокруг него. Он ужасен и прекрасен одновременно. В нем нет ничего человеческого. Я понимаю, что это демон, явившийся наказать меня за тот кошмар, который я только что учинила.

Но я не позволю ему забрать себя. Я больше не повторю этой ошибки. Я отшатываюсь назад и чуть не поскальзываюсь на крови и внутренностях. Собрав последние силы, я поднимаю нож перед собой и держу его обеими руками, молясь еще об одном чуде.

Но демон вдруг улыбается.