«След Лисицы»

— Врешь, симулянт несчастный! Симулирует здорового! Как вам это нравится, Федор Кузьмич?

— Совсем не нравится, — хмуро ответил Цветков. — А потому отправляйся домой, Лосев.

Виталий взмолился:

— Федор Кузьмич, ну хоть часок побуду! Только узнаю, как дела идут. Имею я в конце концов право узнать, как они идут?

Цветков неожиданно смягчился:

— Ладно. Узнавай, раз пришел. Вот разыскиваем этого проклятого артиста. Родные и те не знают, что думать. Иди с Откаленко, он тебя проинформирует.

— Ну, а Косой?

— Его ждет твой Васька. — И Цветков задумчиво прибавил: — Боюсь я этой встречи.

Виталий нахмурился.

— Разрешите, я к нему загляну?

— Нечего. Все договорено. И вообще он сейчас на работе.

— Пошли, симулянт, — поднялся со своего места Откаленко. — Не будем мешать начальству.

Цветков добродушно усмехнулся.

Друзья зашли к себе в комнату, уселись на диван и закурили. Игорь, добродушно усмехаясь, продолжал начатый в коридоре разговор.

— …Просто свихнулась на всяких лекарствах. На то она, конечно, и медсестра. Но в отношении меня у нее только одно лекарство. Знает, что не выношу ее слез. Вот и пользуется. Ну, да ладно! — перебил он себя. — Давай лучше расскажи, как ты там воевал, в Снежинске.

— Нет, — замотал головой Виталий. — Сначала ты расскажи, как вышли на того артиста.

— Это, старик, успеется.

— Нет! В конце концов я больной человек. Может, это моя последняя воля.

Они еще не кончили свое веселое препирательство, когда позвонил Цветков.

— Живо ко мне!

Он сказал это таким тоном, что Игорь, а за ним Виталий опрометью бросились из комнаты.

Когда они появились у Цветкова, тот с усмешкой оглядел их, взволнованных и нетерпеливых, и сообщил:

— Починского обокрали. Всю ночь пробегал, искал свои чемоданы. Сейчас сидит у дежурного по вокзалу.

— Обокрали? — ошеломленно переспросил Игорь. — И значит…

— Вот именно, — заключил Цветков. — Ясно, что портсигар тоже уплыл.

— Ну, знаете! — Игорь развел руками. — Это уже мистика.

— Как же все случилось? — спросил Виталий.

— Ничего не известно. Откаленко, быстро в машину! И Починского сюда. Будем разбираться.

Через полчаса растерянный, изнервничавшийся Починский сидел в кабинете Цветкова и сбивчиво рассказывал, еще считая себя лишь жертвой чьего-то преступления:

— Приехал я на вокзал задолго до отхода поезда. Наших еще не было. Зашел в ресторан. Думаю, перекушу. А то дома не успел, торопился…

«И чего это ты так торопился, сукин сын?» — с усмешкой подумал Игорь.

— Сто граммов водки заказал, — продолжал Починский. — Это я точно помню, не больше. Потом подсел ко мне очень приличный человек. Инженер. Командированный. Ну, выпили… — Починский замялся. — Порядочно, надо сказать. Он что-то рассказывал. Я тоже. Увлеклись. Потом он попросил постеречь его чемодан, в туалет пошел. Потом и я пошел. Возвращаюсь, а чемоданов моих нет. А его стоит. Я туда, сюда. Нет его!

— Почему не заявили сразу в милицию?

— «Почему», «почему»! — раздраженно ответил Починский. — Потому что милиция только в книгах хорошо работает да на сцене…

— Когда вы ее изображаете, на юморе, — насмешливо заметил Игорь.

— Не остроумно, — отрезал Починский. — Лучше вот найдите мои чемоданы.

Цветков невозмутимо кивнул головой:

— Постараемся. Какие у вас там были вещи?

— Вам что, все их перечислить?

— Обязательно.

— Что ж, пишите, — иронически усмехнулся Починский. — Костюм светлый, бежевый, потом серый пиджак, совсем новый, между прочим…

Он стал перечислять свои вещи. Игорь записывал.

Когда Починский, наконец, кончил, Цветков спросил:

— Это все?

— Все, если не считать мелочей.

— Назовите и мелочи.

— Булавки, иголки, зубную щетку, да?

— Да, и их.

— Вы что, издеваетесь надо мной? — возмутился Починский. — Меня обокрали, кто-то совершил преступление, а вы…

Цветков, хмуро глядя ему в глаза, отчеканил:

— Сбавьте тон. Мы сейчас перейдем к вашему собственному преступлению.

— Что?! Что вы сказали?!.

— Что слышите. Где портсигар из музея?

— Какой портсигар?! Я не знаю никакого портсигара! — полные щеки его залились краской, глаза забегали по сторонам. Он кричал все громче, все озлобленнее. — Это что за приемы?! Я буду жаловаться! У нас на просмотре ваш министр был! Я ему немедленно позвоню, вот увидите! Я в ЦК партии позвоню! Вы еще меня не знаете!..

Цветков все так же невозмутимо оборвал его:

— Прежде чем звонить и жаловаться, может быть, пригласим Данилову? Она вам кое-что напомнит.

— Не знаю никакой Даниловой!

— То есть как это не знаете? — вмешался Игорь. — Заговариваться начинаете?

Починский посмотрел на него взбешенными глазами, потом нервно сказал:

— Да, да, действительно. Но при чем тут она?

— Может быть, перестанете валять дурака? — хладнокровно осведомился Цветков. — И все честно расскажете?

Но тут вдруг Починский заплакал. Видно, нервы его не выдержали. Он тяжело всхлипывал, и по толстым щекам потекли слезы.

— Я не могу… Все так неожиданно навалилось… Я человек впечатлительный… Такой грубый нажим…

Игорю стало противно, и он безжалостно заметил:

— Только не грозите кончить самоубийством. И в кино сниматься нам не обязательно.