След крови. Шесть историй о Бошелене и Корбале Броше

«Сосредоточься…»

И тут Корбал Брош нацепил на железный крючок отрезанное ухо.

А затем забросил его за борт и начал разматывать леску.

С приходом ночи заскрипели гвозди, и скрип их был речью мертвых. Многое требовалось обсудить, следовало составить планы, поделиться честолюбивыми замыслами… но сейчас голоса были полны волнения и страсти. Настал час их освобождения — освобождения пленников, столь долго заключенных внутри гвоздей.

Красная дорога Несмеяни манила их, и волна за волной, в ритме грохочущих ударов моря о доски корпуса, они приближались к той мрачной жиле, в которой текла кровь самого Маэля.

Великий бог моря истекал кровью, как это обычно бывало со всеми древними созданиями. А там, где была кровь, была и власть.

Когда ночь распахнула свою пасть, зевнув тьмой, железные гвозди, соединявшие доски корабля «Солнечный локон», гвозди, когда-то обитавшие в дереве саркофагов в могильниках Скорбного Минора, завели свой хор, удивительно страстный и алчный.

Говорят, даже мертвецы могут петь песни о свободе.

— Будьте так любезны, Риз, достаньте мою кольчугу. Почистите ее и смажьте маслом. Насколько я помню, никакого ремонта ей не требуется, и это воистину радует, учитывая ваше нынешнее состояние.

Эмансипор остановился на пороге каюты и, моргая, уставился на хозяина.

Бошелен не сводил с него взгляда.

— Можете приступать, Риз. Надеюсь, вы справитесь?

— Э… да, конечно, хозяин. Кольчуга, говорите? Справлюсь.

— Вот и прекрасно.

Эмансипор потер затылок:

— Корбал Брош ловит рыбу.

— Вот как? Что ж, как я понимаю, у него возникла внезапная нужда в акульем хряще.

— У него, что ли, колени болят?

— Прошу прощения?

— Ведьмы-заклинательницы говорят, что это надежное средство от боли в коленях.

— Ах вот оно что. Полагаю, в данном случае речь идет о некоторых экспериментальных исследованиях.

— Гм…

— Вот что, любезный…

— Да, хозяин?

— Моя кольчуга… нет, погодите! — Сидевший на краю койки Бошелен встал. — Мне кажется, Риз, в наших отношениях наступил критический момент.

— Сударь? Вы меня увольняете?

— Надеюсь, до этого не дойдет, — сказал Бошелен, поправляя свой парчовый халат и поглаживая острую бородку. — Увы, за время этого путешествия ваше мастерство изрядно пострадало. Общеизвестно, что чрезмерное потребление дурханга приводит к угасанию умственных способностей, хронической апатии и исчезновению всяческих амбиций. Короче говоря, у вас начал атрофироваться мозг. Вы проводите все свободное от сна время в постоянном отупении, а когда спите, то не способны погрузиться в достаточно глубокий сон, чтобы отдохнуть и восстановить силы. Увы, вы стали бесполезны и утомительны.

— Да, сударь.

— Соответственно, ради вашего же блага и, что более важно, моего я вынужден конфисковать ваш запас дурханга на время этого путешествия, а если потребуется, то и навсегда.

— Для меня это было бы плохо, сударь.

— Да неужели? — Бошелен удивленно поднял бровь.

— Да, хозяин. Плохо. Это все из-за нервов. У меня с ними прямо беда. Они уже не те, что когда-то.

— И что же так действует вам на нервы, любезный Риз?

Именно от этого вопроса и позволял Эмансипору уклоняться дурханг. Но теперь хозяин требовал от него до омерзения полной трезвости, лишая всех возможностей сбежать от реальности. Внезапно лишившись дара речи, слуга показал на массивный деревянный сундук у стены.

— Дитя Корбала Броша? — Бошелен нахмурился. — Бросьте, Риз, это довольно глупо. Оно хоть раз сбежало? Собственно, вы и видели-то его только однажды, в самом начале нашего путешествия. Более того, разве вы не верите в узы и заклятия, которые я наложил на этого скромного гомункулуса? Должен добавить, что паранойя — обычное явление среди тех, кто злоупотребляет дурхангом.

— Хозяин, но я слышу его каждую ночь. Бульканье, стоны, хрипы…

— Надлежащие ротовые и голосовые органы, с точки зрения Корбала, не играют особой роли. Подобные звуки вполне естественны, учитывая физические ограничения данного существа. Кроме того, — тон Бошелена внезапно стал жестче, — нас постоянно будут сопровождать гости, многие из которых куда менее приятны, чем созданное моим товарищем причудливое собрание органов и частей тела, пребывающее в этом сундуке. Я исходил из предположения, любезнейший, что вы, берясь за эту работу, в полной мере осознаете подобные обстоятельства. В конце концов, мое главное увлечение — вызов демонов, в то время как мой напарник Корбал Брош исследует загадки жизни и смерти, а также всего, что находится между ними. Разве не ясно, что всем нам придется столкнуться со множеством странностей и пережить немало приключений? Да и разве вам бы хотелось, чтобы все обстояло иначе?

На это у Эмансипора Риза не нашлось ответа. Раскрыв рот, он уставился на Бошелена.

Наконец чародей отвернулся, едва заметно вздохнув.