След хищника

— Если хочешь, — вежливо сказал я, — я сам сообщу полицейскому капитану, который занимается этим делом. Ему наверняка будет приятно пообщаться с тобой напрямую. У него в отделе есть человек, который говорит по-итальянски. Он может поработать для вас переводчиком.

Пучинелли был очень доволен и постарался, чтобы я понял это по его голосу.

— Это было бы превосходно. Если ты сможешь это устроить, я уверен, что это будет очень полезно.

— Я позвоню ему прямо сейчас.

— Сегодня воскресенье, — с сомнением сказал он.

— Но ты же работаешь, — заметил я. — И я как-нибудь уж доберусь до него.

Пучинелли дал мне свое расписание. Я записал.

— Ты просто чудо совершил, Энрико, — тепло сказал я под конец разговора. — Я поздравляю тебя. Думаю, это стоит повышения.

Он коротко хохотнул — довольно и безнадежно.

— Этого Гольдони еще нужно взять. — Эта мысль поразила его. — Как ты думаешь, в какой стране его будут судить?

— Судя по последним записям, — сухо сказал я, — нигде. Он удерет в Южную Америку, как только полиция подберется к нему близко, и на следующий год, может быть, украдут игрока в поло прямо с чуккера[1].

— Что?

— Это непереводимо, — сказал я. — Ну, пока, до свидания.

Я тут же перезвонил Кенту Вагнеру в участок и после серии угроз и убеждений в конце концов добрался до него — он был дома у племянницы, которая устраивала завтрак в честь своего дня рождения.

— Извините, — сказал я и объяснил, почему отрываю его от завтрака.

— Иисусе, — проговорил он. — Кто такой этот Пучинелли?

— Хороший коп. Очень смелый. Поговорите с ним.

— Конечно.

Я дал ему телефонные номера и расписание Энрико.

— Гольдони собираются в Нью-Йорк, — сказал я. — Мне сказала миссис Гольдони. Думаю, они уедут сегодня. Здесь они останавливались в «Ридженси».

— Я еду прямо сейчас. Вы будете в «Шериатте»?

— Да. Я и сейчас там.

— Сидите на телефоне.

— О'кей.

Он хмыкнул.

— Спасибо, Эндрю.

— Сколько угодно, Кент, — искренне ответил я. — Вы только возьмите его. Он весь ваш.

Как только я положил трубку, в дверь постучали, и я открыл прежде, чем спохватился, что теперь мне надо вести себя осторожнее. Однако это была всего лишь горничная — коротенькая, крепенькая, безобидная, средних лет.

Она собиралась убрать комнату.

— Сколько у вас это займет? — спросил я, глядя на тележку со свежим бельем и большой пылесос.

Она ответила на центрально-американском испанском, что не понимает. Я спросил ее о том же самом по-испански. Двадцать минут, флегматично ответила она. Потому я взял трубку, перезвонил на коммутатор, попросив на время передавать все звонки для меня в вестибюль, и пошел вниз ждать. Ждать и размышлять...

В первую очередь я подумал о Беатриче Гольдони и ее виноватом виде.

Подумал о ее сыне, изгнанном из отчего дома. Подумал, что скорее всего Беатриче ускользнула в Вашингтон в пятницу на встречу не с любовником, а со все еще любимой заблудшей овечкой. Может, он сам это и устроил, зная, что она приедет сюда на скачки и все еще чувствуя некую привязанность к ней.

Конечно, она не знала, кто похитил Фримантла и Алисию. Она была не столь проницательна. Однако она знала, что именно я вел переговоры насчет выкупа за Алисию, поскольку за завтраком в пятницу Паоло Ченчи ей об этом рассказал. Что он еще ей рассказал, одному Богу известно. Может, он и о Доминике ей поведал. Вполне возможно. Многие не понимают, почему «Либерти Маркет» не любит рекламировать свою работу, и не видят особого вреда в том, что они расскажут об этом всем.

Я сам отвозил Беатриче в Вашингтон, и она все время болтала... Болтала, болтала... Мы тут с Ченчи, помнишь Алисию, которую украли? Тут с ней молодой человек, тот, кто ездил в Италию, чтобы вернуть ее живой и здоровой... он тут по поводу другого похищения... а Паоло Ченчи рассказал нам, что он спас в Англии маленького мальчика, Доминика... Алисия тоже там была... болтовня, болтовня, болтовня...

Я встал с дивана в вестибюле, подошел к столу регистрации и сказал, что я выписываюсь, и не будут ли они столь любезны приготовить мой счет.

Затем я снова позвонил Кенту Вагнеру, который сказал мне, что я чудом поймал его, поскольку он уже уходит с завтрака.

— Вы прямо весь день мне перевернули, философски сказал он. — Еще что-то?

Я сказал, что выезжаю из «Шериатта» и почему.

— Иисусе, — вздохнул он. — Поезжайте в участок, я помещу вас в хорошее местечко, где Гольдони вас не отыщет. Вдруг он и вправду знает о вас?

— Лучше уж обезопаситься, — согласился я. — Я еду.

На регистрации мне сказали, что мой счет будет готов, когда я спущусь вниз с вещами. Двадцати минут еще не прошло, но, когда я вышел из лифта, я увидел горничную, которая толкала свою тележку по коридору. Я отворил дверь и вошел.

Там было трое, все в высоких белых шапочках и белых комбинезонах с надписью «Интернэшнл раг компани» на груди и спине. Они передвигали мебель к стенам и раскатывали на полу большой ковер в индийском стиле.

— Что... — начал было я, и вдруг меня осенило: сегодня же воскресенье.

Я повернулся на месте, чтобы выбежать прочь, но было слишком поздно.