След хищника

– Вы совершенно не правы и в первом, и во втором случае, – сказал я. – Это же очевидно, что она вам рада.

– Я думала, мне тут будет хорошо... Что все будет по-другому... В смысле, что я буду тут чувствовать себя хорошо.

– Так через некоторое время и будет.

– Меня беспокоит, что я не могу... не могу от всего этого избавиться, – посмотрела она на меня.

– Примерно как от двусторонней пневмонии?

– Это совсем другое, – запротестовала она.

– Шесть недель без солнца, без движения, без приличной еды, на лошадиной дозе снотворного – такой рецепт вряд ли способствует хорошему здоровью.

– Но это... не только... физически...

– А от не физического еще труднее избавиться. – Я отпил немного вина. – А как вы спите?

Она вздрогнула.

– Половину ночи я просто не могу спать. Илария сказала, что мне еще немного надо принимать снотворное, но я не хочу, меня от одной мысли об этом просто тошнит... Но когда я засыпаю... у меня кошмары... я просыпаюсь в холодном поту.

– Может, – бесстрастно сказал я, – вы сходите к психиатру? Я знаю одного очень хорошего специалиста.

– Нет, – инстинктивно ответила она. – Я не сумасшедшая, я просто... не в порядке.

– Чтобы пойти к доктору, вовсе не надо быть при смерти.

Она покачала головой.

– Я не хочу.

Она села на большую софу, положив ноги на кофейный столик, и вид у нее был встревоженный.

– Я хочу говорить с вами, а не с каким-то психиатром. Вы понимаете, что случилось, а для какого-нибудь врача со стороны это все будет казаться ненормальным. Вы знаете, что я говорю правду, а он все время будет сомневаться, не придумала ли я половину всего, не драматизирую ли я, и будет выискивать способы свалить всю вину на меня. У меня есть приятельница, которая ходила к психиатру... Она говорила мне, что это было странно – когда она сказала, что хочет избавиться от привычки к курению, психиатричка продолжала утверждать, что моя подруга чувствует себя несчастной, поскольку подавляет страсть к собственному отцу. – Она попыталась рассмеяться, но я понял, что она имеет в виду. Психиатры привыкли к извращениям и уверткам пациентов и выискивают их даже в самых простых замечаниях.

– И все же я думаю, что вы легче избавитесь от своих проблем при помощи специалиста, – сказал я.

– Вы и есть специалист.

– Нет.

– Но я же с вами хочу... О, Господи. – Она внезапно осеклась и сконфузилась. – Извините... вы не должны. Глупо как...

– Я этого не говорил. Я говорил... – Я тоже замолчал. Встал, походил, сел на софу рядом с ней, но не касаясь ее. – Я распутаю для вас все узлы, какие смогу, и буду с вами столько, сколько вы захотите. Это я вам обещаю. Для меня это удовольствие, не работа. Но и вы кое-что должны мне пообещать.

– Что? – спросила она, то глядя на меня, то снова отводя глаза.

– Что, если я не принесу вам пользы, вы попытаетесь найти помощь у кого-нибудь еще.

– У психиатра?

– Да.

Она посмотрела на свои туфли.

– Ладно, – ответила она. А я, как и многие психиатры, подумал – не врет ли она?

Бифштексы у Попси вышли сочные и нежные. Алисия съела только половину своей порции.

– Ты должна восстановить силы, милая, – с осуждением сказала Попси.

– Ты так трудилась, чтобы добиться своего положения. Ведь ты не хочешь, чтобы все эти амбициозные мальчишки-жокеи отпихнули тебя, если им выпадет хотя бы полшанса?

– Я звонила Майку, – сказала она. – Сказала... что мне нужно время...

– Дорогая, ты храбрее всех на свете. Если захочешь – ты все сделаешь.

По лицу Алисии было ясно видно, что она сама не знает, хочет ли она чего-либо или нет.

– Кто такой Майк? – спросил я.

– Майк Ноланд, – ответила Попси. – Тренер, на которого она часто работает в Англии. Он живет здесь, в Ламборне, вверх по дороге.

– Он сказал, что понимает, – устало добавила Алисия.

– Да уж, конечно. Кто бы не понял? Но все равно, дорогая, если ты снова хочешь скакать на тех лошадях, ты должна этого добиться.

Она говорила живо, ласково, рассудительно – как добрый и здоровый человек, никогда не бывавший на грани срыва. Алисия вздрогнула. Я неторопливо поднялся и спросил, не помочь ли отнести пустые тарелки на кухню.

– Конечно, – сказала Попси, также вставая, – у меня еще сыр есть.

Хотите?

Алисия сказала, что лошади в субботнюю ночь спят, как и все остальные, но после кофе мы все равно медленно прогулялись по двору, погладив пару-другую животин по голове.

– Я, наверное, за неделю приду в форму, – сказала Алисия. – Как вы думаете?

– Думаю, вам надо попробовать сесть в седло.

– А если я потеряю самообладание?

– Потеряете – найдете.

– Не слишком-то утешительно. – Она рассеянно погладила одну из лошадей по носу, по крайней мере уже не боясь ее зубов. – Вы ездите верхом?

– Нет, – ответил я.

– И... ну... я никогда не бывал на скачках.

– Никогда? – изумилась она.

– Я часто смотрю их по телевизору.

– Это же совсем не то! – Она на миг прижалась щекой к морде лошади.

– Вы не хотели бы пойти посмотреть?

– С вами – с превеликим удовольствием.

Внезапно на ее глаза навернулись слезы, она раздраженно попыталась проморгаться.