След из тайги

– Сирота, одним словом, – хмыкнул Алеха.

Незнакомец снова полез в рюкзак.

– Ну это, мужики, не разговор у костра. Чего мы прощупываем друг друга? Ведь свои – сразу видно. Тайгач тайгача понимать должен, – незнакомец вытащил из рюкзака поллитровую бутылку.

– Ого, вот это разговор, – засуетился Сучья лапа. – Водка?

– Обижаешь, паря… Спирт настоящий, неразбавленный. Так-то разговор пойдет веселей.

Алеха оживился.

– Сам бог тебя послал к нам. А то у нас печенки иссохлись. Давно не промывали…

Незнакомец плеснул спирт в подставленные кружки.

– Ну, под такой чаек не грех и познакомиться. Василий Степанович я.

– Вова, – представился Сучья лапа.

– Альберт, – поднимая кружку, прохрипел Алеха.

Бутылку опорожнили быстро.

– Вот и ладно, ребятки, – Василий Степанович перевернул кружку вверх дном. – Вот и ладно. Познакомились, пора и ко сну. Тайга любит, чтобы вместе с ней засыпали и вместе с ней просыпались. Пойдемте, лапника наломаем.

Достали ножи и разошлись в разные стороны. Только Василий Степанович задержался у костра, будто выронил что-то. Принялся шарить в траве у поленьев, да ничего не нашел. Правда, когда поднес пальцы к глазам, сверкнула между ними искорка – золотая песчинка.

– Ай да ребятки, ягодки-орешки, – усмехнулся он и отправился за лапником.

Когда Алеха и Сучья лапа вернулись, Василия Степановича еще не было.

– Слышь, Алеха, – заговорил Сучья лапа, – где-то я этого белоглазого видел.

– А как ты рассмотрел его глаза? Чего-то он рыло свое кепкой прикрывает…

– Где-то я его видел… – повторил Сучья лапа.

Алеха нахмурился:

– Может, легавый? Хотя с какой стати легавый один попрется в тайгу?

Сучья лапа хотел что-то добавить, но подошел Василий Степанович.

– Спите, ребятки? Ну-ну, не буду вас беспокоить. Сейчас тоже примощусь. Спокойной ночи…

Сучья лапа видел во сне белоглазого. Тот подмигивал ему, кривлялся по-дурацки и все что-то шептал. А что шептал, Сучья лапа никак не мог разобрать…

И тут он проснулся. Захотел пить. Потянулся за кружкой, а над ним белоглазый склонился. Приложил палец к губам и так хитро-хитро улыбается.

Стало жутко, вспомнил, где видел эту улыбку и выцветшие пустые глаза, хотел закричать, но не успел. Кольнуло в сердце, и все внутри загорелось от боли.

Полянка попалась лакомая – вся покрытая алым ковром брусники. А вокруг – старый сосновый лес. Тишина, лишь дятел где-то усердно долбил сушину. Высоко в небе, распластав крылья, медленно плавал коршун.

– Без ружья не вздумай ходить, – предупредил горожанина Федот Андреевич.

– Это почему? – пожал плечами Василий.

– Можешь нарваться на зверя. Вон и следы его на берегу.

Молодой охотник, прозванный в деревне Витька-Балабол, подтвердил:

– Старик верно говорит. Вот такущие следы, – и он для убедительности показал руками размеры. – Я в прошлом году громадного мишака встретил один на один, аж с третьего выстрела повалил дьявола.

– Чгой-то не припомню такого случая, – усмехнулся Федот Андреевич.

– Было дело, – уклончиво ответил Витька.

– А шкуру-то куда дел? – ехидно поинтересовался Федот Андреевич.

Витька поморщился:

– Не повезло мне тогда маленько. Мишака встретил над обрывом, ну и как всадил в него три разрывняка, так он и бултыхнулся с обрыва в речку. Нырял потом за ним, да разве та кого вытащишь? Так и сгинул зверь.

– Бывает, – согласился Федот Андреевич и хитро подмигнул Василию, – Не печалься, Витек, еще добудешь на своем веку.

– Такого уже нет, – не заметив иронии старика, серьезно ответил Витька. – То был царь-медведь…

В чайнике закипела вода. Потрескивал костер, и голубой дым тянулся к верхушкам деревьев. За речкой послышался тоненький голос рябчика: фи-ить, фи-ить.

Витька схватил ружье и достал из кармана костяной манок. Подождал с минуту и засвистел в ответ:

– Фи-ить, фи-ить.

Рябчик откликнулся на приманку, и голос его теперь слышался гораздо ближе.

– Свисти, он сейчас вылетит, – подсказал Федот Андреевич. Но свистеть не понадобилось: рябчик сам вылетел из чащи.

Уселся на еловую ветку на противоположном берегу и принялся разглядывать охотников.

– Стреляй, – не выдержал Василий.

– Далековато, – ответил Витька. – Ладно, пусть живет.

Испуганный рябчик снялся и полетел в чащу. И тут же неподалеку раздался выстрел. Люди у костра вздрогнули от неожиданности.

– Кто-то из наших охотников, – предположил Федот Андреевич.

– А это мы сейчас посмотрим, – Витька потянулся за ружьем, – наши это или не наши. Слыхали, за Сенгулой двоих бичей кто-то прихлопнул? Так что у нас всякое бывает, – и он многозначительно посмотрел на Василия.

Снова раздался выстрел. Теперь поближе.

– Скоро придет, – сказал Федот Андреевич. – Надо воды в чайник подлить. Угостить человека.

Минут через десять из лесу вышел высокий старик. На нем было странное одеяние из волчьей шкуры, похожее на тулуп, только без рукавов. Увидев людей у костра, старик остановился.

– Здоров, дедушка Тит! – крикнул Федот Андреевич. – Иди к нам! Аль не узнал меня?

– Чего ж не узнать? Узнал, – ответил старик.

Федот Андреевич повернулся к Василию и тихо произнес:

– Это самый старый охотник в тайге. Девяносто годков на плечах, а все еще бьет зверя.