След Фафнира

– Да, иных слов не подберешь, – лорд Вулси вынул носовой платочек и нервно вытер губы. – Родимое пятно в форме древесного листа. Помните в «Песне»? Зигфрид стал неуязвимым, искупавшись в крови дракона Фафнира, но в тот момент на спину героя упал лист березы, оставив незащищенное место. Хаген разузнал у Кримхильды тайну Нидерландского короля и убил Зигфрида на охоте, поразив копьем именно туда, где оставалась кожа, которую не омыла драконья кровь. Поразительно…

– Может быть, простое совпадение? – вяло предположил доктор. – Всякое случается – вот во времена Французской революции родился ребенок с родимым пятном в виде фригийского колпака. Конвент во главе с Робеспьером посчитал это мистическим знаком и даровал мамаше удивительного дитяти пожизненную пенсию.

– Нет никаких совпадений, – Джералд растерянно посмотрел на Шпилера. – Дело в том, что по дороге в аббатство я и мистер Роу говорили о некоторых параллелях, делающих нашу компанию, сходной с персонажами «Песни о Нибелунгах». Уолтер сказал тогда, будто он считает себя Зигфридом, победившим дракона и отобравшим у него клад. Метафора, чисто умозрительное сравнение… «Фафнир» – это Рейн, хранивший сокровища. Я, Тим и Робер – три бургундских короля. Ойген, само собой разумеется, Хаген… Безумие какое-то!

– Ойген? – нахмурился доктор. – А вдруг… Вдруг это он убил? Если Ойген вообразил… впрочем нет, не вообразил, а стал Хагеном, то вывод напрашивается сам собой. Рассказать, что случилось после полуночи в нашей комнате? Теперь я твердо знаю, что Хаген, его душа, присутствует среди нас. Поверить трудно, почти невозможно, однако это правда, против которой не возразишь. Слушайте же…

Спустя полчаса Шпилер и лорд Вулси появились возле конюшни, где скучали Ойген и Тимоти. Милорд сжимал в руке узкий наконечник, испачканный подсохшей кровью.

– Монахи сидят тихо, чудище не появлялось, – довольно бодро отрапортовал Тим. – Дело к рассвету, джентльмены. Пора рвать когти.

– Подожди, – Джералд отстранил американца и подошел к Реннеру. – Ойген, тебе знакома эта вещица?

Австриец внимательно рассмотрел протянутое на ладони металлическое острие и решительно мотнул головой.

– Нет, сэр. Первый раз вижу.

– А тому… э… кто живет внутри тебя? – вмешался доктор. – Хагену? Ты можешь его спросить?

– Н-не знаю, – заикнулся Ойген, явно испугавшись упоминания о новообретенной второй половине души. – Он никогда не разговаривал со мной. Я его побаиваюсь, если честно.

– Попробуй спросить, – мягко сказал Джералд. – Пойми, это важно. Кто-то убил мистера Роу, и мы опасаемся, что Хаген…

– Да что вы, сударь! – Ойген возмутился настолько искренне, что стало ясно: врать он не может. – Я – и вдруг убить господина Роу? Столько времени вместе работали, он всегда был справедливым, деньжат подбрасывал! И вообще, разве можно?..

– Оставьте молодого человека в покое, – тяжело вздохнул доктор, тронув милорда за рукав. – Боюсь, загадку этой смерти мы не разрешим. Давайте лучше отнесем тело мистера Роу в церковь, не оставлять же его валяться в коридоре? А потом начнем собираться. До рассвета не более трех часов.

Так и сделали. Труп археолога положили в пустом темном храме перед алтарем, накрыли простыней, Тимоти наспех прочитал «Отче наш» и с тем короткое прощание закончилось. Мыслей обратиться в полицию или к иным властям ни у кого не возникло – смысл?

После храма всей компанией отправились к дормиторию вскрывать запертый изнутри подвал. Тимоти и здесь не сплоховал – взломать тяжелую старинную дверь возможным не представлялось, но вот прострелить замок… После пятого выстрела из реквизированного у мертвого монаха «Маузера» язычок замка вылетел и дверь распахнулась. Ударила густая волна застоявшегося трупного запаха.

– Зуб аббата даю, тварь развлекалась, – вслух высказал общую мысль Тимоти, осторожно заглядывая в мрачный тоннель уводящей в подвальные недра лестницы. – Может, она там, внизу засела?

– Так или иначе, мы от Фафнира не сбежим, пожелай он напасть, – здраво решил Джералд. – Ойген, будь добр, раздобудь в церкви свечей. Тим, фонарик с собой?

Американец молча похлопал ладонью по карману пиджака.

Когда объявились толстые, красно-белые наалтарные свечи, все четверо медленно отправились вниз. Только привычный к ароматам резекционных зал доктор пытался не морщиться, прочих же начало откровенно подташнивать – в подвале не просто смердело, а буквально вопияло к небесам.

Электрические лампочки разбиты все до единой. Столы опрокинуты. Мерцающее янтарным блеском золото и цветные камни вместе с украшениями свалены одной огромной кучей в углу. Сверху груда сокровищ примята, будто на ней кто-то сидел или лежал.

– Вот они, – прошептал доктор Шпилер, указывая на неопрятный ворох черных тряпок возле дальней стены. – Монахи. Я взгляну?

Джералд, прижимавший к носу надушенный шелковый платочек, молча кивнул. Немец забрал у ставшего неожиданно молчаливым Тима фонарик, обследовал мертвых и, вернувшись, сообщил: