След «черной вдовы»

—   Можно, — теряя терпение, с легким вызовом от­ветила Света, — но это, извините, в приличном обще­стве не принято. У нас, на театре, свои законы, кото­рые мы все стараемся блюсти.

—   Ну раз так, какой базар? — грубовато согласил­ся Щербак. — Я только согласую с моим начальством.

—    Сделайте одолжение, согласуйте, — ядовито «одобрила» она и добавила: — И машину мне вызови­те, пожалуйста.

—   Бу сделано, — кивнул он и, достав свой мобиль­ник, вернулся в свою прихожую.

«Странный тип, — подумала Света. — Здоровый, как бык, и, похоже, такой же тупой. Как им доверяют вообще охранять человека?»

Откуда ей было знать, что майор спецназа ГРУ Ген­штаба Министерства обороны СССР прошел Афган и Чечню, служил в доблестном МУРе, пока его Вячеслав Иванович Грязнов не перетащил в свое сыскное агент­ство. А насчет «тупого взгляда», так они все в агент­стве заранее договорились, чтоб с этой дамочкой — ни- ни! Даже несмотря на самые активные приглашения с ее стороны. Ха, где б она была, кабы не их мужской договор!

Николай так понимал, что она сейчас нужна рас­следованию, и в первую очередь, как это ни скверно иной раз звучит, в качестве подсадной утки. Денис по­чему-то был уверен, что на нее должен обязательно клю­нуть убийца, участвовавший в побоище на Бережковс­кой набережной. Иначе зачем было затевать ее охрану, круглосуточное дежурство в квартире, наблюдения и прослушивание телефонов? Пока не клюнули, но это ничего не значит, главное — терпение...

А Светлана чувствовала просто необычайный при­лив сил и какую-то освежающую атмосферу вокруг себя. И все ей подсказывало, что день сложится удачно. И что закончились... а точнее, вот-вот закончатся ее стра­дания, которые начались еще в Петербурге, полгода назад, когда она решительно порвала с Максом. Же­лая и безумно страшась этого разрыва. И если бы не твердая, поистине мужская, поддержка Виктора, пони­мала она, сама вряд ли пошла бы на такой опасный для себя, как тогда казалось, шаг. Шаг, который действи­тельно стоил жизни Виктору. И едва не стоил ей. Уж на это сегодня ночью, во время бессонницы, ей хватило соображения. А об остальных она как-то и не задумы­валась — ни туповатый, уже покойный, Олег, ни услуж­ливый Димка, находящийся до сих пор в коме, ее не интересовали. Да за всех ведь просто и невозможно страдать... Нет, неправильно, невозможно всем состра­дать, поправила она себя, поднимая золоченую трубку с рычагов сделанного под старину телефонного аппа­рата. Эту «прикольную штуковину» ей Виктор привез в подарок из Германии, где на подобные игрушки боль­шие мастера. Еще недавно все это радовало глаз, со­здавало приятное настроение, а теперь, странное дело, даже слегка раздражало — трубка тяжелая, неудобная в руке... Ну да, руки давно привыкли к миниатюрным мобильникам...

Прямой номер директора Большого театра не отве­чал, что могло означать одно: Борис Ильясович еще не прибыл в свой кабинет, а звонить секретарше и спра­шивать, где ее шеф и когда явится на службу, — этот вариант Светлане не подходил по определению. Вик­тор, например, беседовал с Ахундовым, когда возника­ла такая необходимость, исключительно по мобильно­му. Но этим номером пользовался он сам, Светлана его не знала. Виктор говорил, что ей вполне достаточно пока и служебного телефона директора. И вон как дело повернулось, едва произошло несчастье, как все слов­но куда-то провалились!

Впрочем, справедливости ради, стоило уточнить: это не столько все вокруг исчезли, сколько потерялась для них она сама, Светлана. И можно предположить, что после того, как во всех средствах массовой информа­ции прошло сообщение о покушении и убийстве Вик­тора Нестерова, который ехал вместе, естественно, со своей «протеже», как это нынче называется, сюда, до­мой, наверняка уже звонили из дирекции. Но ее же не было! Ее прятал тот мужичок, на которого в другой раз и в нормальной обстановке она и внимания бы не об­ратила, а тут будто сорвалась. Однако теперь же она дома, а никто не звонит! Что они там себе думают?!

Она достаточно долго терпела в ожидании закон­ного известия о том, что все формальности наконец улажены, хотя сама толком не знала, что это за фор­мальности. А Виктор говорил, чтобы она не лезла не в свое дело, что его договоренности с Ахундовым ее ни­коим образом не касаются. Но, по правде говоря, хотя она никуда «не лезла», тем не менее знала, что ее пере­ход в Большой театр из Мариинки стоил немалых де­нег. Не в том смысле, что все в стране покупается и про­дается, а в том, что денежные знаки в России использу­ются главным образом в качестве смазки, чтоб машина быстрее крутилась и сбоев не давала, —-это слова, кста­ти, Виктора, а уж он-то деньги считать умеет. И в этой связи тем более странно, что никаких уведомлений из дирекции до сих пор не последовало.