След черной рыбы

— Ничего не знаешь, Садык? — закричал Бокасса. — Лодку твою новую сожгли! Рыбнадзор с ментом… Кадыров и Бураков! Облили бензином и подожгли…

Баларгимов молча слушал.

— … Адыл плавал к камням — Полный финиш! Один компас остался… Ты заверни к метеостанции! Узнаешь!

— Ах, сволочи…

Баларгимов достал из бардачка бутылку-фляжку, сделал несколько глотков, молча передал остаток Бокассе.

Теперь «Волга» шла уже на приличной скорости.

Халилову с ребенком на заднем сиденье бросало из стороны в сторону.

— Тише! Перевернемся… — повторяла она. — Ну, мы погибнем с тобой. А она-то за что? — кивала на ребенка.

Вдали показались тусклые огни метеостанции, несколько окруженных заборами сараев-»козлятников». Метрах в двухстах в глубине залива виднелись невысокие морские скалы и еще маяк.

Фары выхватили из темноты группу мужчин, они смотрели на подъезжавшую машину.

Баларгимов затормозил.

Высокий пьяный казах Адыл подошел к машине.

— Вот! Один компас остался…

Он сунул свою ношу в окно кабины.

— Водка есть? — спросил Баларгимов. Кто-то из мужчин передал бутылку в кабину. Баларгимов молча откусил и выплюнул станиолевую пробку и, далеко запрокинув назад голову, влил в себя почти половину содержимого, отдал бутылку Адылу. Казах допил остальное.

Отброшенная пустая бутылка покатилась по скрипучему песку.

Баларгимов уже гнал дальше. Он был пьян и, казалось, не разбирал дороги.

— Суки ненасытные! — кричал он своим невидимым врагам. — Сволочи! Самих вас сжечь! Сколько вам ни плати — все мало…

— Дай мы выйдем! — просила женщина. Машина неслась теперь по пустому городу.

У водной милиции Баларгимов резко затормозил, не выключив мотора, скользнул из машины.

Халилова видела, как он добежал до дежурки, застучал ногой в дверь.

— Вас самих сжечь… Сволочи! Дармоеды! Открывай дверь…

На пороге показался Веденеев.

— Ты куда пришел! Пятнадцать суток захотел? Я тебе устрою…

— Хрен ты мне устроишь… Это я вам устрою! Где Бураков? — Баларгимов ударил его по лицу, повернулся, побежал назад к машине.

Он уже снова жал по безлюдному городу.

— Садык… — просила Халилова. — Мы выйдем!

У одного из домов он затормозил.

— Возьми… — Увидев рядом на сиденье компас, он сунул его ей в руки. — Ну, давай!

Халилова, прижимая к себе ребенка, сумку, компас, вылезла из кабины и Баларгимов сразу уехал.

Проблесковые огни еще с секунду висели в темноте улиц.

Халилова с ребенком уже подходила к дому, когда в ночи, где-то невдалеке взметнулось к небу высокое огненное пламя…

— Вот этот компас. Он так у меня и остался… — Римма положила на стол морской компас, плавающую, как домашний гриб в банке, большую черную шайбу.

Тура и Силов помолчали. Тура спросил:

— Сколько времени прошло между тем, как вы вышли из машины и увидели пожар?

Она задумалась.

— Точно не помню. Наверное, минут десять…

Взгляд ее прошел по кукольному ряду. Игрушечные модницы — в шляпках, в черном кружевном белье, в боа — смотрели со стены.

— У него было что-нибудь с собой? Ружье, нож?

— Только ракетница. Он всегда ее возит. И канистра с бензином… — Халилова вдруг заволновалась. — Что-то меня всю трясет! Мы еще до дома не дошли — видим пыхнуло в пол-неба. Люди говорят: «Рыбнадзор горит!»

— Вас не допрашивали под делу Умара Кулиева?

— Нет.

— В ту ночь вы Баларгимова больше не видели?

— Нет.

— А на утро?

— Я встретила его на другой день. Когда посадили Умара Кулиева…

— А вы не связываете поджог инспекции с угрозами Баларгимова?

Она отвела глаза:

— Связывала… Но старалась не думать. У нас — чем меньше человек знает, тем дольше живет. А у меня маленькая дочь…

Тура остановил «Ниву» у ворот с надписью «Восточнокаспийская морская инспекция Рыбоохраны».

— Точно! — Он взглянул на часы. — От того места, где Баларгимов высадил Халилову с девочкой, восемь минут…

— И две минуты на то, чтобы пробежать с канистрой… Они вышли из машины, прошли в глубь двора.

На месте сожженного строения стояло новое — такое же легкое, временное.

Тура и Силов прошли внутрь. В коридорах было пусто. В одном из кабинетов два инспектора резались в шахматы, они не обратили на Туру и Силова никакого внимания.

— Вы извините, ребята…— не терпевший невнимания к себе, когда находился на службе, положил, как бы нечаянно, руку на доску. — Как я понимаю, кто-то из вас сегодня ответственный…

Один из инспекторов — тучный, с мясистыми щеками, вздохнул.

— Ну, я!

— У начальника водной милиции к тебе вопрос… — Он кивнул на Саматова.

У инспектора испортилось настроение, он с сожалением взглянул на доску, потрогал фигуры. Тура сказал:

— У нас вопрос: уничтожала ли Рыбоохрана какую-нибудь браконьерскую лодку в день, когда подожгли здание Рыбнадзора…

Инспектор почесал затылок:

— Это вам лучше бы у Кадырова узнать…

— Я понимаю, сынок, — важно сказал Силов, — многим бы хотелось, чтобы мы непосредственно обращались к покойнику. Но ты уж сделай такую милость — загляни в свои книги…

Инспектор, не прекращая вздыхать, нехотя полез в бумаги, долго перекладывал с места на место.

Наконец он извлек нужную страницу, показал Туре:

— Нет!.. В тот день никакие браконьерские лодки не уничтожались… Иначе бы составлялись акты! С этим у нас порядок…