След черной рыбы

Несколько лысух поднялось в воздух. Они разбегались низко, словно гидропланы — касаясь воды. После их разбега на поверхности еще некоторое время оставались полосы — подобие взлетных…

Пора было уезжать.

Тура нажал на звонок — мальчик-официант появился точно из-под земли.

— Счет, — сказал Тура.

— Ваш счет оплачен, — официант улыбнулся.

— Кем же? — удивился Тура.

— Не знаю… Он сказал, что ваш друг. В таких случаях мы никогда не отказываем. Дружба у нас здесь — святое дело.

— Так-так, — Тура согласился.

— Вопрос исчерпан? Правда?

Анна смотрела на Туру с улыбкой и любопытством.

— Но могу я по крайней мере узнать, сколько стоил наш ужин? — спросил Тура. — По-моему, это не возбраняется.

— Нет, — мальчик достал блокнот. — Шашлыки из осетрины — три рубля сорок копеек, закуска… Итого: семнадцать рублей шестнадцать копеек… — Он поправил очки.

— Передайте спасибо нашему доброжелателю. В свою очередь, я хочу оставить вам вещественные знаки нашей признательности. — Тура достал бумажник, выложил на стол несколько крупных купюр. — Это ни в коем случае не плата по счету за ужин. Рассматривайте их как чаевые…

Маленький плут развел руками:

— Не обидит ли это вашего друга? Он ведь может оскорбиться!

— Не обидит, — успокоил Тура.

Они вышли. Коридор привел их в пустой двор, с черным звездным небом между деревьями и отдаленным плеском волн.

На пороге Тура обнял Анну.

В эту секунду из стоявшей под деревьями машины прямо в лицо им дважды пальнула фотовспышка.

Яркий свет открыл все, скрывавшееся в темноте, — складки Анниного платья, ее голову на плече Туры, его руку, обвившую талию.

Фотографировали дважды и машина уехала.

— Кажется, это милицейская машина, — сказала Анна. — И эти молодые люди, что были тогда в ресторане…

— Мне тоже, — Тура кивнул.

— Мне страшно возвращаться домой, — пожаловалась она.

— Тебе и не придется возвращаться, — сказал Тура серьезно. — Ты едешь ко мне.

— Вы уверены, что это необходимо, Тура? — она внимательно посмотрела на него. — Подумайте…

— Совершенно уверен. Поехали.

Тура и Анна лежали молча. Из коридора в комнату проникал неяркий свет.

В углу что-то тихо зашуршало. Тура прислушался.

— Ты чего? — спросила она.

— Тш-ш!

— Боишься мышей?

— Панически. Особенно крыс!

— А я котов, — Анна засмеялась. — Наверное, в другой жизни я сама была мышь или крыса…

Внезапно послышались шаги за окном.

Тура зажал ей рот. А потом внезапно дернул ее за руку на себя и вместе с нею откатился к самому окну.

Он успел вовремя!

Кто-то разбил окно, раздалась автоматная очередь. Клочки ваты, вырванные пулями из пестрых одеял, — «курпачи», полетели в разные стороны.

Уже знакомая лодка с серебристыми баками-»сигарами» вдоль бортов шла по ночному морю.

В ней находился один человек — начальник Рыбоинспекции Кадыров. Он сидел на руле.

Лодка выглядела плачевно. Задранный нос был опущен, рева, напоминавшего о реактивном двигателе, не было, постукивал всего один из ее моторов, остальные молчали. Потом зачихал и замолк и этот последний. Горючее кончалось.

Впереди, не очень далеко, виднелся маяк, там был остров.

Кадыров поднял в лодку моторы, чтобы не ударить ими о камни, на веслах подвел лодку к берегу.

Маленький безлюдный остров спал, только робот-маяк постоянно, с одной и той же заданной частотой, посылал в море импульсы света.

Кадыров причалил, легко вышел из лодки.

Несколько часов, проведенных в море, нападение на оперативную группу, казалось, изменили даже внешность примерного служаки из Восточнокаспийской Рыбоинспекции. Кадыров двигался по-кошачьи, бесшумно, нашел врытый в берег столб, набросил цепь, закрепленную на носу лодки.

Потом он направился к стоявшему невдалеке маленькому домику.

В темноте залаяли собаки.

Кадыров прикрикнул на них, взошел на крыльцо.

— Керим! — Он толкнул дверь.

В домике вспыхнул неяркий свет.

Старик-прокаженный, уже одетый — в круглой туркменской тюбетейке, в халате, в каушах на ногах — хотел идти навстречу, но Кадыров уже входил в дом.

— Ассалом-алейкум…

— Ва алейкум-ассалом…

Они обменялись еще традиционными мусульманскими приветствиями, но чувствовалось, что для обоих — это пустая формальность.

Керим отошел от двери, сел к столу, достал трубку, принялся ее набивать.

— Керим… — Кадыров сразу перешел к делу. — Заправь меня. У меня керосин кончился.

Старик пробормотал что-то под нос себе. Он и не думал двигаться — молча закурил.

— Керим! Может, ты не понял? Мне надо срочно заправиться! Я спешу!

Старик вынул трубку изо рта, спросил:

— За что ты Мазута посадил? Что он тебе сделал?

Кадыров счел за лучшее объясниться — прокаженный был упрям и в данной момент многое зависело от того, согласится ли он помочь.

— У Мазута в тайнике нашли пистолет, из которого был убит Сергей Пухов! Милиция его за это и посадила! А я — Рыбнадзор, я — никого не сажаю! Власти такой у меня нет! Пойдем, Керим! Где у тебя канистры?

— А кто ему этот пистолет в тайник сунул?

— Я думаю — Садык! Баларгимов!

— За то, что Мазут не хотел вам отстегивать…

— Пойдем. Я спешу. Милиция с Баларгимовым сама, разберется… У них сейчас будет много времени, целая вечность.

— Не пойду.

— Не пойдешь?

— И бензина не дам.