След Анубиса

— Царство царя гороха, что ли? — пробормотал Василий и вместе с Вовкой под конвоем направился к лестнице. А на берегу уже народ собирается поглазеть на пленников. Весьма странного вида этот народ. Кто во что одет, но добрая половина выряжена в нечто старорусское. Такое только в кино встретишь. Тут и косоворотки подпоясанные ремнями, и картузы на головах и еще всякое такое, чему Василий не мог названия припомнить. Но одно он понял, это всякое никак нельзя было назвать современным. Начало прошлого века какое-то. Мужики, в основном, бородатые. Смотрят исподлобья, неприветливо. Женщин немного среди зрителей. Да и те все тоже какие-то старомодные в основном. Платья длинные и на один фасон. Головы платками повязаны. Старообрядцы никак? Но есть тут и современные ребята. Вон один молодой в кроссовках и спортивном костюме. Стрижка короткая. Из-за плеча ствол торчит. Вроде как карабин. А вон ещё один вполне современного вида в джинсах потертых и футболке. У того автомат на шее. Израильский, похоже. Вроде как понятно становится. Те, кто при оружии, одеваются, как придется. А вот у старообрядцев оружия не видать. Да и вид у них важный весь такой. Негоже нам оружие носить, дескать. Всё ясно. Разношерстные — это боевички, охранники, то есть, или солдаты. Федор, что позади него шагает, понятное дело, из них. А вот у иных, одетых во что попало нет оружия. И взгляд у них другой, какой-то затравленный. Всё ясно тоже здесь. Это прислуга. Та, что вместе с хозяевами в деревне живет. Позволено так. Но есть где-то здесь охраняемые зоны. Про них Ааллог рассказывал. Ладно, разберемся, кто есть кто здесь. Вот и к воротам уже подошли. Ого, а это уже полный маскарад! Возле ворот два стрельца стоят в красных кафтанах и с секирами. А кроме секир у этих стрельцов за плечами карабины торчат. Идиотизм какой-то. А в тереме-то кто сидит? Иван Грозный, что ли?

— Пропускай! — приказным тоном произнёс рябой.

— Не положено вам сюда, — ответил стрелец и преградил путь секирой.

— Ты чего? Не видишь, кого ведем!

— Не положено! Передавай в нашу стражу. Мы доставим.

— Ага! Сейчас! И вознаграждение заберете.

— А то, как же, — хмыкнул стрелец. — Вознаграждение нам не помешает.

— Пропускай, давай! — неожиданно подал голос из-за спины рябого Грига — здоровенный детина, тот самый у кого лоб распух от удара Василия и кто всю дорогу молчал угрюмо. — Пропускай. Или не слышал приказ князя пущать беспрепятственно к нему всех, кто весть несет о пришельцах. А мы их споймали и самих ведем. Пропускай, а не то сами войдем!

— Да прибить их на месте надо! — раздались возгласы из толпы. — Больше двадцати наших положили!

— Не велено! А ну отойди назад! — рябой развернулся и дал автоматную очередь вверх. Толпа отшатнулась.

— Ладно, хватит шутковать, — лениво произнес второй стрелец и открыл ворота. — Опусти пушку и проходи.

— Давно бы так, — проворчал рябой и толкнул Василия в спину. — Не задерживайся, дескать.

Ворота открылись. За ними двор широкий. Дорожка из каменных плит ведет к высокому крыльцу. Поднялись по ступеням к парадной двери. Здесь тоже стрельцы стоят. На этот раз пропустили беспрекословно. Дверь даже открыли. За дверью широкая лестница наверх ведет. В конце лестницы, возле высокой закрытой двери ещё пара стрельцов с карабинами стоят.

Поднялись наверх. Возле двери остановились.

— Доложи, что пришельцев привели, — в приказном тоне заявил рябой. Один из стрельцов скрылся за дверью, через минуту вышел обратно.

— Дозволено. Заходи.

Пленники шагнули в открытую дверь. За дверью оказалось просторная комната. Стены бревенчатые. Вдоль правой стены высокие окна через цветные стекла радужный свет пропускают. Вдоль левой стены пять фигур в ряд стоят. В камуфляжную форму одеты. С «калашами» наперевес. Охранники.

— Стоим, — цыкнул за спиной рябой. Пленники остановились. Охранники на них не без интереса косятся, а сами по стойке смирно стоят. В стене, напротив распахнулась дверь. Василий её, поначалу, не заметил. В дверь быстрой походкой человек вошел. Роста невысокого. Волосы длинные на плечи спадают от прямого пробора. Золотистой диадемой перехвачены на голове. Ну, прямо как у Бакоты. Только у этого волосы черные, как смоль, и глаза черные. Бородка клинышком. Усики тонкие. Губы плотно сжаты. Лет за сорок ему. Рубаха на нем косоворотка красного цвета. Василий не разбирался в тканях. Но по всему видать, что не дешёвый материал. Шелк вроде как. Штаны черные в сапоги заправлены. Сапоги не кирзовые и даже не хромовые. В гармошку сапоги. Яловые, похоже. Остановился вошедший в нескольких шагах от пленников и глазами их пожирает. Молчит. Чего молчит-то? Немой, что ли?

— Это ты и есть Парамон? — без церемоний спросил Василий и тут же получил прикладом по почкам.