Сладких снов

— Думаешь, Далтон МакИнтайр единственный ненормальный мудак? Ты хочешь, чтобы Лори показывали по телевизору, чтобы какой-нибудь больной ублюдок зациклился на ней? Боб. Этого. Никогда. Не. Случится.

Джонас побледнел, он замер на месте. Затем подскочил с пола и выбежал из комнаты.

Я начала слезать с дивана, бормоча:

— Я пойду…

— Я пойду, — сказала мама, ни на кого не глядя, тоже вскочила из комнаты.

Папа поднялся с кресла и произнес:

— У нас кончилось пиво.

— Нет, папа, у нас…, — начала Кэрри, но папа прервал ее:

— У нас закончилось пиво, — твердо заявил он. — Мак, Кэрри, вы едете со мной в город.

Кэрри посмотрела на Мака, Мак на Кэрри. Затем, они молча направились к двери, папа, Мак и Кэрри.

Осторожно я повернулась к Тейту, ножевое ранение не задело жизненно важных органов, Слава Богу, но рана все еще побаливала.

— Детка, тебе нужно поговорить с Джонасом.

Тейт уставился в экран телевизора, по которому шла реклама, он поднял пульт и выключил его. Затем он посмотрел на меня сверху вниз, и я затаила дыхание, он все еще злился, я видела по выражению его лица.

— То, что случилось с тобой — это не захватывающее шоу. И это совсем не круто, что вокруг этого дела кружат эти невежды. Это п*здец. Он должен это понимать.

— Он пытается, — мягко ответила я, — но только таким путем, какой знает.

— А ты? — спросил Тейт, и его вопрос меня смутил.

— Что я? — Спросила я.

— Я был в том доме, Лорен. Когда вытаскивали Джим-Билли, я видел то место, где он тебя держал, я видел то, что видела ты. Я видел твою кровь на матрасе. Ты справляешься?

— Ну... — ответила я. — Да.

Он уставился на меня, подбородок напрягся, и я заметила, как дергается жилка у него на щеке.

Затем он ответил:

— Фигня.

Тогда я полностью развернулась к нему. Я полулежала частично на нем, частично на диване, но сейчас полностью лежала на нем. Я почувствовала боль, но старалась ее не замечать, опустив руку на его напряженный колючий подбородок (он не брился, с той ночи, когда решил отрастить бороду для меня).

— Дорогой, — прошептала я, — все хорошо.

— Я видел то, что видела ты, и я не был привязан к матрасу, — повторил Тейт.

— Со мной все в порядке, — опять повторила я.

Тейт посмотрел на меня, напрягшись всем телом, а потом взревел:

— Он отрезал тебе чертовы волосы!

Я выдохнула, во все глаза смотря на него, Тейт отодвинулся из-под меня и вышел из комнаты. Я лежала на диване и смотрела на то место, где он только что лежал. Я знала, что произойдет что-то нечто подобное в конце концов. Тейт нянчился с медленно поднимающимся гневом в течение нескольких дней, а Тейт не относился к тем людям, которые могли как-то задушить свой гнев или позволить ему медленно тлеть. Он относился именно к тем людям, которые выплескивали все пламя.

Я осторожно встала на ноги и последовала за ним.

Я непроизвольно потянулась к своим волосам, как и тогда, когда Доминик пришел в больницу, чтобы экстренно меня подстричь и сделать стильную прическу в тот день, когда меня готовы были выписать из больницы в канун Рождества, отчего мое Рождество оказалось вдвойне приятным, что я могла справить его дома. Но Доминик сказал, что нас поджидали снаружи репортеры, поэтому «ни одна моя девочка не выйдет к СМИ с неухоженной головой».

У Далтона не было возможности полностью состричь мне волосы, он успел обрезать только до плеч, и поскольку Доминик был мастером своего дела, мне нравилась прическа. Тем не менее, мне больше нравилась моя первоначальная длина, и, по-видимому, Тейту тоже.

Я вошла в нашу спальню, Тейт стоял у бокового окна, подняв жалюзи.

— Тейт, — начала я с порога, он резко обернулся ко мне, и я перестала говорить и двигаться, как только увидела его взгляд.

— Волосы Ниты висели там, и Тони, и Солнышка, и твои были в пакете, готовые, чтобы их повесили на трофейную стену. Если бы Джим-Билли не появился, ты была бы на той стене, Лорен.

— Но я же не там, — прошептала я.

— Было бы слишком поздно, — сказал Тейт.

— Ты не знаешь… наверняка.

— Он не задел ничего важного своим первым ударом ножа. Но у него было бы достаточно времени, чтобы нанести второй, третий, он мог бы даже вырезать на тебе те места, детка, до которых только я…

— Хватит, Тейт. — Прошептала я, продолжая еще что-то шептать.

— Я должен был убить его.

— Остановись.

— Он отрезал тебе волосы. Он порезал тебя. Пока ты не знала Джонаса, детка, ты жила в своем кошмаре, а я и мой парень жили совсем в другом, но поверь мне, Крутышка, это был настоящий гребаный кошмар.

— Я знаю, — прошептала я.

— Мне не нужно, чтобы это дерьмо с экрана, напоминало мне об этом. Мне не нужно слышать о нем по телефону. Мне не нужно, чтобы в городе об этом говорили. Мне не нужно, чтобы вбивали его мне в голову, куда бы я не повернулся, а это значит, что мне не нужно этого дерма от своего сына.

Я так быстро вошла в комнату, как только могла, и опустила руки ему на пресс.

— Говори по тише, Капитан, — прошипела я.

— Он забрал тебя у меня, — рявкнул Тейт.

— Он этого не делал, Тейт, я же здесь, — напомнила я ему.

— Он забрал тебя у меня, прямо из моего проклятого дома.

— Он не делал этого. Я здесь.