Сквозь паутину лжи

Лекси резко развернулась и вышла из уборной, оставив Сюзи одну. На ватных ногах она прошла в свой кабинет и заперлась там, уставившись в одну точку.

– Лекси?

Дверь кабинета открылась, но она даже не услышала этого. Она обернулась и немигающим взглядом уставилась на Брюса. От мрачного выражения его лица у Лекси снова подкосились ноги.

– Ч-что? – с трудом выдавила она.

Брюс вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Он взял Лекси за руку и, не говоря ни слова, усадил ее на стул. Она почувствовала, как слезы наворачиваются на ее глаза.

– Лучше скажи сразу, прежде чем у меня начнется истерика.

– Тебе звонят, – сказал Брюс и скрестил на груди руки. – Это Сальваторе Толле.

Отец Франко? Лекси сцепила пальцы замком и закрыла глаза. Ей приходила в голову только одна причина, по которой ей мог позвонить синьор Толле. Сальваторе ненавидел ее, утверждая, что она разрушает жизнь его сына.

– Я попросил его подождать на линии, – сказал Брюс, который никогда не прогибался ни перед одним человеком. – Я подумал, что тебе понадобится пара минут, чтобы собраться с силами, прежде чем поговорить с ним.

– Спасибо, – пробормотала она и бросила мутный взгляд на свои до боли сплетенные пальцы. – Он… он не сказал тебе, зачем звонит?

– Он не стал бы со мной разговаривать.

Лекси молча кивнула и постаралась взять себя в руки.

– Хорошо, – с трудом проговорила она. – Я поговорю с ним.

– Мне остаться?

Хотела ли она этого? У Лекси не было ответа на этот вопрос. Брюс принимал активное участие в ее жизни. Когда в пятнадцать лет она сыграла свою первую главную роль в малобюджетной картине, он был агентом ее матери Грейс, тоже актрисы. Позже, когда Лекси ушла из кинематографа, чтобы быть со своим бойфрендом-итальянцем, Брюс не позволил ей потерять с ним связь. Когда ее мать внезапно умерла, именно Брюс предложил ей свою поддержку, но тогда она все еще была с Франко. Или она просто верила, что все еще была с Франко. Прошло немало времени, наполненного слезами и болью, прежде чем она наконец смирилась и отправилась домой.

Теперь она работала на него в его театральном агентстве. Они хорошо работали в тандеме: она отлично понимала характеры его темпераментных клиентов, а у него за спиной были годы солидного театрального опыта. За это время они стали очень близки.

– Я лучше сама. – Она приняла это решение, зная, что здесь Брюс ей не сможет помочь.

Он немного помолчал, кивнул и выпрямился, лицо его не выражало абсолютно ничего. Лекси знала, что обидела его, но в то же время он прекрасно понимал, почему она отказалась от его помощи. Если телефонный разговор принесет плохие новости, никто, даже Брюс, не сможет поймать ее, когда она распадется на части… Поэтому Лекси предпочла сделать все сама.

– Третья линия, – сказал Брюс и кивнул на телефон на ее рабочем столе прежде, чем выйти из кабинета.

Лекси дождалась, пока дверь за ним закроется, и взяла телефонную трубку дрожащей рукой.

– Добрый день, синьор, – пробормотала она срывающимся голосом.

– День сегодня совсем не добрый, Алексия, – пророкотал низким голосом Сальваторе. – На самом деле сегодня очень плохой день. Я полагаю, ты уже слышала новости о Франческо.

Лекси прикрыла глаза, когда волна головокружения захлестнула ее.

– Да, – выдохнула она.

– Тогда буду краток. Я уже дал все распоряжения, чтобы доставить тебя в Ливорно. Через час автомобиль будет у твоей квартиры. Мой самолет доставит тебя в Пизу, там кто-нибудь из моих людей тебя встретит. Когда ты доберешься до больницы, тебе понадобится документ, подтверждающий ваше родство, прежде чем тебе позволят увидеть моего сына…

– Франческо жив?! – пронзительно вскрикнула Лекси. Ей показалось, что ее ударили прямо в солнечное сплетение.

В ответ на том конце линии повисла гнетущая тишина, а потом тихое проклятие по-итальянски.

– Ты думала, что он мертв? Мои извинения, – отрывисто бросил отец Франко. – Во всей этой суматохе после аварии мне не пришло в голову, что по телевизору ничего не сказали… Да, он жив. Однако я должен предупредить тебя, что у него несколько очень серьезных травм. Хотя как он, черт возьми…

Сальваторе снова замолчал, и Лекси почувствовала, как он борется с одолевающими его эмоциями. Она понимала, как сильно он страдает. Франко – его единственный ребенок, обожаемый сын и наследник.

– Я сожалею, что вам пришлось пройти через все это, – прошептала она.

– Я не нуждаюсь в твоем сочувствии. – Резкие слова Сальваторе прозвучали как удар кнута.

Лекси прекрасно понимала, почему этот человек не желает ее сочувствия. Омерзение, подобное тому, что испытывает к ней Сальваторе, не меркнет с годами.

– Я просто жду, что ты сделаешь то, что нужно сделать, – уже спокойно продолжил он. – Ты нужна здесь. Мой сын просит, чтобы ты приехала, значит, ты приедешь к нему.

Поехать к Франко?

– Мне очень жаль, но я не могу этого сделать, – как можно спокойнее произнесла Лекси, хотя слова давались ей с огромным трудом.

– Что значит – не можешь? – опешил Сальваторе. – Ты – его жена. Ты обязана приехать.