Скверный маркиз

Отныне ее больше не оставляли с графом наедине, опасаясь, чтобы она не заявила ему о своем твердом и решительном отказе. Когда граф приезжал с визитом в Райд Хауз, дамы неотступно сопровождали Орелию, и каждый раз, когда она пыталась с ним объясниться, честно сказать, что об их браке не может быть и речи, они буквально не давали ей произнести ни слова. Орелия чувствовала, что графу это не нравится, что он недоволен постоянным вмешательством посторонних в их разговор, но, в отличие от герцогини и Кэролайн, он понимал, как на самом деле к нему относится Орелия, и намеренно игнорировал ее неприязнь.

Твердо решив, что граф обязательно должен узнать об истинном положении дел, Орелия написала ему письмо, попросила дворецкого отправить его на дом графу Ротертону и почти сразу же стала сомневаться в том, что поступила правильно. Дворецкий, наверное, осведомился у герцогини, надо ли ему исполнять поручения мисс Орелии, и было вполне понятно, чт ему ответили. Тем временем Орелия ежедневно получала от графа цветы и нежные записочки, а герцогиня и Кэролайн деловито обсуждали дела, связанные с предстоящим браком: то, каким должно быть приданое, где новобрачные проведут медовый месяц, и Орелия, слушая их, иногда хотела громко закричать от чувства полной и окончательной безысходности.

Наконец она решила, что единственный для нее выход — бегство. Если ее возражения тщетны и все ее доводы отвергаются с порога в самой категорической форме, если ее просьбы о какой-либо отсрочке свадьбы разбиваются о молчание дам как о глухую стену — значит, остается только одно: бежать, бежать, и как можно скорее. Как-то она, в приступе неукротимой паники, даже вообразила себе: вот ее насильно везут в церковь, и она становится женой графа по воле обстоятельств, сложившихся самым роковым образом! Ей стало плохо, ее сильно тошнило, до полной пустоты в желудке, а голова разболелась так, что она сама была вынуждена готовить себе отвар из целебных трав, но он не помог…

Но, с другой стороны, твердила она себе, находясь в более спокойном состоянии: ведь это же просто странно! Ей надо всего лишь увидеться с его сиятельством и со всею определенностью заявить об отказе стать его женой, и все устроится к лучшему, стоит ли так беспокоиться?

Однако герцогиня на вопрос Орелии, нельзя ли ей встретиться с графом, отвечала, что в этом нет никакой необходимости, да и вообще это не согласуется с правилами приличия, а впрочем, такая встреча станет возможной, как только в светскую «Газетт» будет послано объявление о ее помолвке, а граф собирается сделать это на следующей неделе.

— Но я не желаю быть женой графа и не раз вам говорила об этом! Я не хочу выходить за него замуж!..

— В мое время, — бесцеремонно перебила Орелию герцогиня, — строптивых девиц, которые вели себя в такой вот чудовищно-глупой манере, для вразумления секли розгами и сажали под замок, на хлеб и воду…

Потрясенная таким ответом, Орелия замолчала, однако герцогиня все же добавила, придав своему тону всю презрительность, на какую была способна:

— Кстати, неужели вы никогда не задумывались над тем, как это будет обременительно для Кэролайн и для моего внука, если вы всю жизнь будете висеть у них на шее? Вы же сами дали понять, что своих денег у вас нет… Впрочем, уверена, что ваша гордость, если ничто другое, не позволит вам быть для них постоянной обузой!

Слова герцогини вызвали в душе Орелии бурю: так вот оно что! Все верно, она станет пожизненным бременем не только для сестры своей, Кэролайн, но и для ее мужа, маркиза… И вот почему он подарил ей эти роскошные туалеты… Вне всякого сомнения, и она теперь отчетливо понимает это, потому что надеялся привлечь к ней внимание возможных поклонников, из которых кто-то мог бы жениться на ней, бессребренице…

С того дня, как они виделись в Девонширском дворце, Орелия и маркиз не встречались и не разговаривали… Да, ей теперь ясно: он намеренно избегает встречи с ней и, разумеется, тоже считает ее поведение с графом безрассудным, и к тому же граф его лучший друг!

В тот вечер Орелия легла спать в таком состоянии, словно ее окутал непроницаемый черный туман. Было в графе что-то, неизменно вызывавшее у нее отвращение. Она вспомнила его толстые губы и вздрогнула, ее опять чуть не вырвало. Но как избавиться от него? А что ее ждет, если она за него не выйдет?.. Где же она будет жить? Ей очень не хотелось вспоминать сейчас завещание дяди Артура… Если Кэролайн предпочитает о нем забыть, то вправе ли она, ее сестра без гроша в кармане, напоминать ей о документе, написанном рукой ее умирающего отца? И она молчала.

Как раз сегодня на приеме, который герцогиня давала в честь своих очень старых друзей, Орелия очутилась рядом с графом.

— Знаете ли вы, как очаровательно выглядите? — игриво спросил он, и его взгляд остановился на мягкой линии ее груди, вздымавшейся под тонким дорогим шелком вечернего платья, и Орелии показалось, что этот взгляд ее раздевает.