Скучная Жизнь 3

— И в-третьих, толком ничего и не было. Су Хи не успела даже в рот его нефритовый стержень взять, только облизнула, как парень — выстрелил. Вот так все и случилось. А если у тебя есть мысль его соблазнить — так вперед. Он, кстати, еще не спит, нас слушает.

— Что⁈ — Чон Джа вздрогнула, взмахнула чашкой, тут же зашипела, пролив кипяток на голые коленки: — Мистер Хайд! Я тебя точно когда-нибудь… ах ты ж… ссскотина такая!

— Да погоди ты. — он быстро забрал у нее чашку и промокнул коленки полотенцем: — Смажь мазью из аптечки, неловкая ты наша.

— Это все ты виноват! Бон Хва — забудь, что слышал! А ты, мистер Хайд, ты… ай!

— Сиди уже, я сейчас… — он аккуратно промокнул ее коленки и достал аптечку из шкафчика. Вынул тюбик с мазью против ожогов и споро нанес на покрасневшие места.

— Что ты там говорил насчет дела? — меняет тему разговора Чон Джа: — Считаешь, что тут можно выиграть?

— На удивление — можно. Аналитическая записка явно говорит о том, что руководство компании посчитало, что дешевле будет выплачивать судебные штрафы и компенсации родственникам погибших, чем внести изменения в конструкцию автомобиля. Это… достаточно циничный подход и такие вот записки никогда не должны появляться на публике. Это такой репутационный удар, что… в общем непонятно как именно инженер Ли эту записку достал, явно не его уровень. И непонятно, как он с такой запиской еще дышит. По идее, как только в «Ti-Xian group» узнали бы про то, что он по юристам ходит, его тут же должны были отправить водой подышать в бетонных башмаках. И если бы перед нами стояла задача денег с компании истребовать, то мы бы легко истребовали. Опять-таки им легче нам заплатить, чем такое пятно на репутации заиметь… а уж если Верховный Суд обяжет их возврат автомобилей сделать… то тут и вовсе счет на миллиарды пойдет.

— Но… ты же сказал, что «у нас нет дела»? — Чон Джа хмурится и потирает пострадавшую коленку. Он перехватывает ее руку и качает головой.

— А ну не три. — говорит он: — Сильно не обварилась, конечно, но все равно не три грязными руками.

— Чешется же. — жалуется она: — Болит и чешется.

— Терпи. Сама чаем обварилась как узнала, что младший не спит. Не понимаю ваших страданий, если хочешь с ним в тучку и дождик поиграть…

— Не хочу! И вообще, мистер Хайд, прекрати немедленно!

— Он, кстати, догадывается, чем мы с тобой по ночам порой…

— Боже как стыдно! Он же еще школьник!

— А кто тут перед Мэй хвастался? Я, мол, развратничала, когда ты еще в пеленках была, а?

— Все, помолчи уже! Давай о деле! Почему у нас дела нет? Ты же говоришь, что есть!

— Ну как… вроде и есть, а вроде и нет. Смотри, сам господин Ли — человек, который работал на фирме. И он не может на фирму в суд подать. Потому что его жена и дочка погибли в результате собственных действий и ему уже страховка выплачена. Да, он может постараться связать их гибель с конструктивными недостатками автомобиля, однако именно его жена врезалась в этот автомобиль сзади. Причем на приличной скорости. Экспертиза показывает, что его жена в момент столкновения не была пристегнута… и скорей всего все равно погибла бы. А при подаче в суд на «Ti-Xian group» — обязательно будет учтено, что он является работником этой компании и имел доступ к внутренней документации… есть такое понятие в юриспруденции — «fruit of the poisonous tree», или — плоды проклятого древа. Оно заключается в том, что доказательства, добытые незаконным путем, в обход надлежащей процедуры, не могут быть приняты судом во внимание, понимаешь? А господин Ли работал в группе инженеров по оценке безопасности, он наверняка давал расписки о неразглашении коммерческой и иной тайны, у него куча соглашений и он как-то добыл эту аналитическую записку, которая ему в принципе не должна быть доступна. Не удивлюсь, если выяснится, что он ночью, надев темное и немаркое, закрыв лицо тканью и вооружившись крюком-кошкой — забрался в кабинет начальника и выкрал его. Ты же можешь себе это представить?

— Я? — Чон Джа задумывается, вспоминая изможденное, бледное лицо посетителя и его отрешенные, пустые глаза: — Конечно могу. С таким лицом он и убить может, не то что украсть.

— Ну вот. А значит все эти… — он кивает на разложенные по кухонному столу листы бумаги: — документы не могут быть приняты судом во внимание.

— Так вот что ты имел в виду, когда говорил, что у нас нет дела. Ну и что? Отдаем документы? Правильно я говорила, что креветкам нечего в китовые разборки встревать. Чешется… и болит… — она тянется было к своей коленке, но видит его взгляд и останавливает руку.