Скрытые желания

— Томазо решил, что будет неплохо подлизаться к властям и слить информацию о наших поставках наркотиков, — начинаю я, глядя на стоящих вокруг в полном молчании людей.

Я снимаю пиджак, вешаю его на спинку стула, стоящего позади меня, и закатываю рукава рубашки.

— Нино, вынь кляп и открой ему рот. И держи его открытым.

Томазо хнычет и мотает головой вправо-влево, пытаясь, но безуспешно, избежать рук Нино. Как только Нино удается открыть парню рот, я беру со стола плоскогубцы и ножницы и встаю перед стукачом.

— Людям свойственно забывать, поэтому я решил, что сейчас самое время напомнить всем, что мы делаем с доносчиками.

Я не сразу смог поймать плоскогубцами язык Томазо. Когда его захватил, я вытаскиваю язык и садовыми ножницами отрезаю от предательского рта. Кровь брызжет на мою белую рубашку, Томазо кричит. Я поворачиваюсь лицом к группе — каждый мужчина смотрит на вопящего Томазо — и бросаю плоскогубцы вместе со все еще прикрепленным розовым комочком плоти на пол перед ними.

— Я не потерплю предателей. - Обойдя стул и встав позади Томазо, кладу правую руку ему под подбородок, а левую — на макушку. — Запомните это.

С этими словами я силой зажимаю Томазо рот и держу его в таком положении. Стукач бьется, захлебываясь собственной кровью, и я жду, пока он не затихнет, а потом его отпускаю.

Беру со стола тряпку и вытираю руки. Кровь на правой руке сходит легко, но перчатка на левой полностью пропиталась кровью. Я снимаю ее и бросаю на пол, прямо в лужу крови, скопившуюся под мертвецом.

— Вы свободны, — говорю я и накидываю пиджак.

* * *

К моему приходу Милена уже спит. Я прислоняюсь плечом к дверному косяку и просто гляжу на нее, как мне кажется, часами. Будет ли она смотреть на меня по-другому, если узнает, что я совершаю отвратительные поступки, чтобы сохранить организацию? Позволит ли прикасаться к себе руками, которые всего два часа назад были по локоть в крови? Милена в курсе, как обстоят дела в «Коза Ностре», но не хочу рисковать, чтобы она стала этому свидетельницей. Меня должно беспокоить то, что ее мнение так важно. Я не обращаю внимания на то, что люди за моей спиной называют меня монстром, - это в порядке вещей. Но только не она. Я изо всех сил хватаюсь за дверной проем, не обращая внимания на боль, простреливающую левую руку до самой головы. Только не она.

Я чувствую легкое прикосновение к подбородку, затем палец прослеживает линию моей скулы. Вскоре твердые губы находят мои. Я сонно улыбаюсь и поворачиваю голову в сторону тепла, которое ощущаю под боком. Открыв глаза, вижу, что Сальваторе смотрит на меня, лежа в постели.

— Ты разговариваешь во сне, — говорит он.

— Я знаю. — Глажу его по волосам. — Надеюсь, я не разболтала никаких секретов.

— У тебя нет от меня секретов, Милена. — Он проводит пальцем по моей шее, все ниже и ниже. — Я уже говорил тебе, что ты в долгу у меня за все. — Он скользит ладонью между моих ног. — И это касается всех твоих секретов.

Я улыбаюсь, затем ахаю, когда он вводит в меня палец.

— Ты не можешь этого требовать.

— Еще как могу. — Второй палец проникает внутрь. — Ты принадлежишь мне. Телом. Мыслями. — Он прижимает большой палец к клитору и дразнит меня своими виртуозными пальцами. — Твоей улыбкой. И твоими секретами.

— Ты не можешь владеть человеком. — Я хватаюсь за его плечи и насаживаюсь на его руку. То, что он может делать своими пальцами, не поддается никакой логике и здравому смыслу.

— Не владею? — Он вводит пальцы так глубоко, что я стону и хнычу. Потом задевает чувствительную точку, и я кончаю мгновенно и неистово.

Я все еще стараюсь отдышаться, когда он накрывает меня своим телом, вдавливая в кровать.

— Ты весишь центнер, Сальваторе, — ахаю я, а затем стону, когда он сменяет пальцы на твердый член.

— Кто... — он вводит головку, но так медленно, что мне хочется застонать от разочарования, — владеет тобой, cara?

Я встречаю его хищный взгляд, улыбаюсь и переношу руку на его шею. Когда крепче прижимаюсь к нему, Сальваторе издает рык и вводит член до упора, заполняя меня настолько полно, что сознание покидает мое тело. Ощущение такое, будто я лечу.

— Ты, — шепчу я и провожу ладонями по его спине до крепкого зада. — А я владею тобой, Торе?

Он не отвечает сразу, а продолжает входить в меня, пока мои внутренние стенки не сжимаются вокруг его члена, и я снова кончаю от его напористого темпа. Затем целует меня в плечо и шепчет на ухо:

— Боюсь, что да, Милена.

Он прижимается губами к моим губам и, толкнувшись в последний раз, наполняет меня горячей спермой.

* * *

Я приподнимаюсь на постели и наблюдаю за Сальваторе, который подходит к шкафу на другой стороне комнаты, достает оттуда рубашку и надевает ее. У него на спине четыре шрама от пулевых ранений. Один около плеча, два с левой стороны и еще в нескольких дюймах справа от позвоночника. Если учесть ногу и царапину на правом бицепсе, то всего их шесть.

— Где другие? — спрашиваю я.

— Что?

— Огнестрельные ранения.

Он поворачивается и возится с пуговицами на рубашке.

— Правое бедро и левая нога.