Скрытые в темноте

– Честно говоря, меня не волнует, что ты там хотела или не хотела. Оставь меня в покое.

Роб встает и громко хлопает дверью.

* * *

Вся команда собирается в пять вечера. Встреча проходит довольно быстро. Итоги таковы:

– студентка, с которой у Харпера завязался роман, стала его второй супругой. Да, он уже был женат, но это не делает его психопатом. Только засранцем и изменником;

– наличие других отпечатков в подвале, возможно, предполагает, что в деле замешан еще один преступник, пока неизвестный. И ни хрена не указывает на то, кто он такой;

– криминалисты не обнаружили в доме никаких улик, обозначающих место преступления, поэтому остается вероятность, что Ханну убили где-то еще и что сделал это не Харпер;

– анализ ДНК: все еще в работе. Цитирую Чаллоу: «Я вам, блин, не волшебник»;

– девушка из подвала: под действием успокоительных и/или не говорит. С мальчиком то же самое;

– пресс-конференция: отложена до завтра, потому что я понятия не имею, что сказать этим чертовым журналистам.

Если вам кажется, что я не в настроении, то так оно и есть. «Сохраняй спокойствие и продолжай в том же духе». Ага, как же.

* * *

Элспет Гибсон пьет очень много чая. Эрика Сомер уже закончила вторую кружку, и это только начало. Хозяйка заметила, что художник-криминалист поглядывает на часы. Кот с недовольным видом устроился на подлокотнике кресла. Такой грубый захват его привычного места для отдыха явно вывел его из себя.

– Итак, вы уверены, что мужчине, с которым говорил доктор Харпер, было за пятьдесят?

– Да, милая. Сразу можно понять по его одежде. Сейчас так никто не одевается.

– А что именно на нем было?

– О, ну знаете, галстук, твидовый пиджак… Молодежь и под страхом смерти такое не наденет. Одни футболки и джинсы с мотней у колен. И еще татуировки. – Миссис Гибсон вздрагивает и снова тянется к заварочному чайнику.

– Мне больше не надо, – спешит прикрыть свою чашку художник.

Сомер глядит на электронный фоторобот в его планшете. Хорошо, что Гибсон вспомнила про необычную одежду, иначе получается портрет самого обычного пожилого мужчины: высоковатый, седоватый, полноватый. Очень приблизительное описание.

– Что-нибудь в его внешнем облике выделялось? Может, шрамы? Своеобразная походка?

– Нет, – подумав, отвечает миссис Гибсон. – Ничего такого.

– А голос? Не особо запоминающийся?

– Ну, я перекинулась с ним всего парой слов и очень давно, но речь у него, помню, грамотная. Не как у простолюдина.

– Акцент?

– А вот акцент, кстати, был – что-то вроде бирмингемского говора. Думаю, он пытался его скрыть, однако в приступе злости такие вещи проявляются…

– Злости, миссис Гибсон? О чем это вы?

– Разве я не сказала? Они ругались. Сын был чем-то сильно расстроен.

– Вы слышали, как они ругались? Когда это случилось? Раньше вы ни о чем таком не упоминали.

Миссис Гибсон замирает с чайником в руке.

– Господи, да года три уж прошло, а то и больше. В моем возрасте время коварно – думаешь, что-то случилось пару месяцев назад, когда на самом деле минули годы…

Сомер немного подается вперед.

– Вы помните, из-за чего была ссора?

– Не уверена, что вправе вам рассказывать, – озадаченно отвечает миссис Гибсон. – Я услышала их разговор, так как проходила мимо, а они стояли на крыльце. Этот Джон упомянул что-то про завещание старика – вот я и решила, что он сын Харпера. Тогда-то в его речи и проскочил бирмингемский говорок. Всего в паре слов, но у меня ухо чуткое, мой муж родом оттуда. Странно, раньше я об этом и не задумывалась…

– И его точно зовут Джон?

– Точно, детка. Без сомнений. Ну что, еще чаю?

* * *

У Алекс удивленный вид – кажется, она не ожидала меня увидеть, хоть я и обещал ее забрать. Она работает в высоченном здании, которое видно с окружной дороги. Такое с остроконечной штукой на крыше, насмешливо выглядывает своими башенками на Ботли-роуд. Один шутник в отделе называет его «Минас Моргул», как мрачную крепость из «Властелина колец». Вид оттуда, конечно, шикарный. И парковка огромная. Здесь я и жду супругу.

Она выходит с двумя незнакомыми мне людьми: женщиной за тридцать в зеленом костюме и мужчиной, ровесником Алекс. Высокий, темноволосый. Почти как я. Женщина в зеленом говорит им что-то на прощание и направляется к своей машине. Алекс с мужчиной задерживаются, и, как я вижу, это не просто болтовня между коллегами. У нее вид серьезный, у него – задумчивый. Головы наклонены ближе друг к другу, чем следовало бы. Он постоянно жестикулирует. Как бы упрочивает свой статус, свою компетентность в деле. Работая в полиции, учишься понимать язык тела. Оценивать людей без звука.

Прощаясь, он не касается Алекс. Ну, она же в курсе, что я наблюдаю. Ее коллега, видимо, тоже.

– Кто это был? – спрашиваю я, когда жена садится в машину.

Она бросает на меня короткий взгляд и начинает пристегивать ремень.

– Дэвид Дженкинс. Тоже работает с семьями.

– Выглядело очень эмоционально.

«Только не говори, что ревнуешь», – читаю я молчаливый ответ во взгляде Алекс.

– Я лишь хотела посоветоваться с ним.

От этого как-то не легче. Однако, как и Гис, я знаю, когда надо перестать докапываться.