Скрытые намерения

– Наверное. А теперь дай-ка мне почитать. «“Кто ты?” – спросила гусеница».

Мать изменила голос, изображая гусеницу, сделала его густым и раскатистым. Дрожь восторга пробежала у него по шее. Это было то, что он больше всего любил, когда мать читала ему, – как она изображала разные голоса. Нил уже и сам умел читать, но пока это было трудно, и у него не получалось подражать всяким голосам, как у мамы.

Мать продолжала читать – Алиса и гусеница разговаривали друг с другом. Голос Алисы был писклявым и детским, а у гусеницы походил на голос учителя физкультуры Нила.

А потом, посреди этого разговора, вошел папа. И сам воздух в комнате, казалось, вдруг изменился.

Иногда, раз в неделю или две, папа приходил домой жутко злой. Вот и сейчас Нил сразу понял это по тому, как тот захлопнул за собой дверь и бросил свою сумку на пол. А также по тому, как напряглась мама.

– Привет, милый, – сказала она, и голос у нее прозвучал почти как у Алисы в книге. Слишком уж высоко и пискляво. Не похоже на обычный мамин голос. – Рада, что ты дома, – ужин уже готов.

Он проигнорировал ее слова, войдя в кухню. Нил услышал, как открылся холодильник, а затем – резкое шипение, когда папа открыл банку пива.

Мама встала и молча посмотрела на Нила. Тот инстинктивно понял, что с ужином придется еще немного подождать. И что, наверное, сегодня вечером они все-таки не будут есть его вместе, как одна семья. Она прошла вслед за отцом на кухню.

– Как дела на работе? – услышал Нил ее вопрос.

– Меня уволили.

– Почему?

– Очередное сокращение. Но все это чушь собачья! Никаких сокращений не было. Это они хотели, чтобы я убрался! Вот что происходит, когда человек настаивает на технике безопасности. Им это не нравится. Я слишком усложнил им жизнь.

Нилу был уже хорошо знаком этот тон. Он не знал, кто такие «они», но папа всегда рычал, когда произносил это слово. Иногда «они» хотели увеличить налоги. Или превращали район в помойку. Или повышали арендную плату, потому что «они» были слишком жадными.

– Может, завтра тебе стоит поговорить со своим начальником, – сказала мама. – Скажи ему, что…

Вдруг какой-то приглушенный стук. Резкий крик мамы. Нил забился в угол дивана.

– Все кончено! – выкрикнул папа. – Ты хочешь, чтобы я приполз к ним обратно, позволил им переступить через меня? Именно это, по-твоему, я должен сделать?

Мама ничего не ответила, а папа продолжал кричать на нее. Нил не мог этого вынести. Он схватил книгу, побежал в свою комнату и, закрыв за собой дверь, спрятался в своей кровати под одеялом. Даже из-за закрытой двери он все еще мог слышать приглушенные крики своего отца. Они кинули его. Они хотели унизить его. Но он не доставит им такого удовольствия.

Нил был в ужасе от них. Он закрыл глаза, прислушиваясь к словам своего отца и пытаясь представить, кто же они такие, но так и не смог. Это не было похоже на истории, которые читала ему мама, – на образы, которые он мог легко вызвать в своем воображении. Они оставались в вечной темноте, превращая страну в ад, нанимали нелегальных иммигрантов, крали средства к существованию у честных людей, разрушали телевидение и превращали Рождество в способ отнять у людей деньги.

Пытаясь заглушить крики отца, Нил открыл книгу и начал читать вслух, с усилием произнося каждое слово.

«Кто ты?» – спросила гусеница.

Глава 11

Эбби уставилась затуманенным взором на свой монитор, жалея, что не сказалась больной. Прошлая ночь оказалась даже еще хуже, чем она изначально предполагала. После разговора с Сэм она все-таки просмотрела привезенные с собой бумаги, но никак не могла ни на чем сосредоточиться – все продолжала думать о том, что ей следовало сказать дочери во время их разговора, или о том, что должна была сказать перед тем, как отправиться в эту поездку, или даже еще задолго до того. Много лет назад. Призрак Прошедшего Рождества, видимо, все еще витал и в январе, и за неимением скупых богатых стариков вроде дядюшки Скруджа предпочел помучить картинками прошлого ни в чем не повинную Эбби. После нескольких часов чтения полицейских отчетов и протоколов допросов она засунула все бумаги обратно в сумку и отправилась в постель. Где провела еще несколько бессонных часов, планируя и оттачивая свой утренний разговор с Сэм.

Но, как оказалось, совершенно без толку. Когда утром Эбби проснулась, проспав от силы пару часов, дочь уже ушла – оставив записку, в которой говорилось, что ее подбросят в школу родители ее подруги Фионы. Попытки дозвониться до нее оказались безуспешными.

Так что Эбби лишь вздохнула и решила, что нынешним утром все равно не сможет нормально поработать, несмотря ни на что. Порылась в своей сумке и достала коричневый конверт. Вынула из него фотографии и еще раз перебрала их.